Самая желанная для графа - Инга Ветреная

- То есть, граф, Вы считаете, что в меня невозможно влюбиться, чтобы предложить руку и сердце, а позволительно сделать это только, чтобы спасти от позора? – спросила я у него, и тем самым «обломала» его ожидания.

- Нет, я не это имел в виду! – засуетился он, услышав мой вопрос и неловко оправдываясь: – Конечно, в Вас можно влюбиться.

- Значит, по-Вашему, я не могу испытывать подобных чувств к мужчине, который, кстати говоря, спас мою жизнь и мою честь? – продолжала я «удивляться».

Лайон растерялся, он все никак не мог выйти из образа благородного рыцаря, готового спасти деву от позора и унижений.

- Нет! То есть, да, то есть…, леди Джулиана, я совсем не это хотел сказать, просто граф Бурвит и Вы…, - мямлил он, а потом выпалил: - Он же изменил Вам!

- Вы хотите сказать, что этот случай можно классифицировать, как измену? – тут же уточнила я.

- Нет, - совсем растерялся он. – Это не измена, просто…мне неловко об этом говорить…

- Неужели так трудно поверить, что граф Бурвит смог покорить мое сердце? – не отставала я. – Боюсь, с Вами не согласится большинство женщин! Граф сумел завоевать мое расположение, даже несмотря на измену, которая, как Вы тонко заметили, не является изменой!

Командир стоял красный и вспотевший, было видно, что он уже проклял тот момент, когда решил подойти ко мне. И сейчас не знал, как прекратить этот разговор.

- Вы сейчас пытаетесь мне доказать, как это благородно: сначала оставить меня на откуп разбойникам, а потом, когда меня кто-то спас, убеждать, что Вы бы непременно защитили меня от позора, если бы не вмешались некоторые, менее достойные? Возможно, я чего-то не понимаю, но у меня несколько иной взгляд на благородство и на честь. Поэтому, Ваши слова звучат неубедительно, еще, наверное, и потому, что они не подкреплены делами, - не щадила я графа, который здорово утомил меня своим ханжеством.

- Простите, но мне надо идти, - промолвил красный, как рак, командир.

- Не смею задерживать, - ответила ему, не скрывая иронии.

Глава 13

Я проснулась от собственного крика, в испуге села. В спальню вбежала горничная, которую я разбудила.

- Что случилось, леди Джулиана? – спросила она, снимая крышечки с кристаллов света, которые здесь заменяли наши электролампочки.

Я была не в состоянии говорить, лишь дрожа всем телом от выступившего холодного пота, наблюдала за ней. Ночнушка прилипла к телу, что усиливало дрожь, а я не в силах была даже пошевелиться, чтобы накрыться одеялом.

- Выпейте воды, леди Джулиана, - обеспокоенно сказала Моника, поднося чашку к моим дрожащим губам.

Глотнув воды, я закашлялась, это помогло мне прийти в себя.

- Что с Вами, леди Джулиана? – нервничала Моника.

- Сон, - еле слышно проговорила я.

Моника сочувственно смотрела на меня, не решаясь больше ни о чем спрашивать.

- Мне нужно переодеться, - проговорила я.

Через некоторое время, успокоив горничную, я снова лежала в постели, уставившись в балдахин над головой. Мне приснился тот мир, в котором я, не приходя в сознание, умерла, и меня хоронили, а я, словно в кино, наблюдала за собственными похоронами.

У моей могилы стояли расстроенный осунувшийся Виктор и рыдавшая в голос Кристина. Меня нисколько не тронули ее слезы, хотя я была уверена, что ее поведение не было наигранным, она искренне оплакивала меня, потому что не стало источника, который постоянно подпитывал ее, как выяснилось, ядовитую энергию.

Не было больше человека, который много лет слепо верил ей, которого она могла бесконечно обманывать, заставляя жить только своими интересами, из которого она умело лепила неудачницу или даже жертву. Лишь однажды моя подруга допустила промашку – уехала, оставив меня. И оказалось, что «серая мышка», которая должна была без нее пропасть, вдруг встретила хорошего парня и посмела стать счастливой.

Этого Кристина допустить не могла, поэтому попыталась разрушить наши с Виктором отношения, решившись даже на мое убийство. И, судя по тому, что она присутствовала на моих похоронах, никто об этом не догадывался. Ну, разве, что Виктор, только доказать он ничего не мог.

Сначала они стояли чуть поодаль друг от друга, Виктор иногда косился на безудержно рыдавшую Кристину, потом подошел к ней и успокаивающе положил руку ей на плечо. Она тут же уткнулась ему в грудь, продолжая плакать.

- Нет! – закричала я, но меня, никто не слышал.

А он стал что-то говорить, осторожно гладя ее вздрагивающие плечи. Виктор поверил в искренность ее страданий, только вот об истинной причине этих страданий так и не догадался! Я в ужасе смотрела, как он, склонившись, зашептал ей слова утешения. Нужно было сказать Виктору, что она лжет! Она же погубит его! Отчаявшись, я изо всех сил крикнула:

- Нееееет!

Казалось, Виктор не мог меня слышать, но неожиданно он вздрогнул, оглянулся и увидел меня, глаза его расширились от удивления.

- Не верь ей! – прохрипела я.

Он понял меня! Потому что согласно мотнул головой, не отрывая от меня взгляда, при этом убрал свои руки с плеч Кристины и стал медленно пятиться от нее. Она, перестав рыдать, недоуменно смотрела на Виктора, потом бросилась к нему, попытавшись снова прижаться к его груди. Виктор не позволил ей этого сделать, оттолкнув.

- Прощай! – прошептала я любимому, глотая слезы.

В этот момент Кристина, проследив за взглядом Виктора, оглянулась и замерла с открытым ртом, видимо, тоже увидела меня.

- Убийца! – четко проговорила я.

Она в ужасе застыла, неверяще глядя на меня, потом оглянулась на Виктора, тот, так же, как и Кристина, понял, что я ей сказала и теперь, сжав кулаки, с презрением смотрел на нее. Потом последний взгляд на меня.

- Прощай! – прочла я по его губам.

Изображение внезапно исчезло, полный мрак стал продолжением моего кошмара, поэтому в панике я закричала и проснулась.

Понимание того, что уже не вернусь в тот мир никогда, давило на меня, я гнала от себя эти мысли, но это не помогало. Тут вспомнила, что несмотря ни на что, я успела попрощаться с Виктором, глубоко вздохнула, стало немного легче.

Утром после завтрака мы отправились в путь, я не обращала внимания ни на тишину за столом, ни на обиженный вид командира, ни на тревожные взгляды Витора. В таком состоянии пробыла весь день, и только к вечеру