Мятежник - Вита Марли

Теперь Илай и другие юноши подземелья, достигшие брачного возраста, исполнят танец в день весеннего равноденствия на празднике красоты. Самых ярких, самых лучших, самых красивых канцлер отберёт в свой гарем. Мятежники тщательно проработали легенду, достали документы для каждого из них, будто бы парни происходили из благородных семей… Госпожа канцлер ценила юность и невинность — с этим у молодых мятежников тоже был порядок.

Попасть в гарем, убить его хозяйку, а после — поднять восстание и взять в осаду монарший дворец. Таков был новый план.

— Ты всегда найдёшь повод оградить меня, верно, отец? — съязвил Илай. — С чего ты взял, что она меня выберет?

— Потому что ты лучший, — пятернёй Эолис пригладил отпрыску волосы. — Потому что ты мой, потому что додумался просить нашу гостью о вычурных ливенорских фуэте в надежде поразить зрителя. А ещё, я знаю, только ты сможешь пронести вот это, — дроу достал из кармана пузырёк, полученный щедростью дриадской наёмницы.

— Что за..?

— Яд древолаза. Одна царапина и врагу конец.

Илай присвистнул.

— Да, пожалуй, с этой вещью мне будет гораздо проще.

Юноша взял флакон, медленно покрутил, вглядываясь в пляшущие отблески. Ядовито-рыжая субстанция внутри выглядела неестественно. Как будто флуоресцентный свет превратили в жидкость и поместили в этот маленький пузырёк.

Наблюдая за сыном, Эолис вздохнул. Он понимал, что грядущая миссия — верная смерть, но ничего поделать не мог. Если он отправит на задание сыновей других мятежников, а своего оставит в тепле и безопасности, это спровоцирует протест. Восстание. Внутренний раздрай.

Бунт Эолис позволить себе не мог.

Дроу встал со скамьи, отряхнул с колен невидимые пылинки. Пора было отправляться на совет. Эвакуация города требовала тщательной подготовки и координации, сбора припасов, лекарств, тёплых одежд и одеял, переправки детей, раненых и тех, кто не держал оружия. Эльф положил руку на плечо сына, крепко сжал. В этот жест он вложил всю свою любовь, тревогу, сомнения, невысказанные слова.

— Позволь мне хотя бы остаться в ночь Полнолуния? — вздохнув, попросил Илай. — Я клянусь, что сразу после торжества, без единого возражения, покину это место и отправлюсь в Одиннадцатый.

Через несколько дней начинался религиозный праздник — Ночь Богини Полнолуния. Этой ночью мятежники позволяли себе отдых, поздний отбой, задушевные разговоры и песни под звуки старой лютни.

— Добро, — кивнул отец. — Только обещай не свернуть себе шею во время ледяных катаний. И поднимайся. Мы идём на совет.

Глава 30

Тишина бывает разной.

Грозной и густой после ссоры. Звонкой и сводящей с ума перед неизвестностью. Нежной и мягкой в ночь, когда выпал первый снег. Ласковой, как шелест юбок матери, тихо ускользающей из детской после чтения сказки.

Терпкой и ноющей после страстной ночи. Терпкой от воспоминаний, воспламеняющих кровь, и ноющей — от жгучего желания вернуться в объятия любимого.

Эолис едва вышел за дверь, а я уже начала скучать по нему.

Его тишина была особенной, наполненной его присутствием. Она обволакивала меня, как тонкий пуховый шарф, напоминая о каждом прикосновении, каждом взгляде, каждом шепоте. Она была со мной везде. В запахе пергамента на столе, в чуть приоткрытом сундуке с дорожными вещами, в плаще, небрежно брошенном на спинку стула, в смятом куске войлока, которым он укрывался по ночам.

Я подошла к зеркалу — зеркалом у Эолиса служил отполированный медный диск — и удивилась сама себе. Никогда раньше я не была такой красивой.

Взлохмаченные волосы падали небрежным каскадом, глаза горели озорным огнем, на губах застыла полуулыбка, та самая, которую Эолис любил дразнить поцелуями. Я видела в отражении женщину, познавшую любовь и принявшую ее дары без остатка. Небрежная, немного сонная, чуть взъерошенная в рубашке, наскоро наброшенной на голое тело, я была в лучшем своём обличии.

Какое невероятное блаженство — забыть о сложной причёске и неудобном платье. Наряжаться по случаю, сбрасывать оковы, выкованные из серебристых пуговиц. Босоногая, простоволосая, полуобнажённая я чувствовала себя близкой к божественному пьедесталу.

Деревянный гребень лёг в ладонь и медленно заскользил по волосам. Медь в зеркале отражала свет магического кристалла, играя бликами на коже. Волосы послушно укладывались аккуратными локонами и я заплела их в простую косу.

Вдохновение пришло ко мне внезапно. Здесь и сейчас, не дожидаясь урока, я решила попрактиковаться в магии. Учитель всегда делал акцент на трансформации облика, однако на практике задача оказалась не из легких. Но, что если представить себя вольмондкой? Тёмной эльфийкой. Придать коже антрацитовый цвет.

Направив магический поток через пасс, сделала попытку.

Вышло скверно. Цвет получился землистый.

Магия давалась мне легко, плохо было с воображением. Чтобы получилось правдоподобно, нужно почувствовать себя дроу. Вжиться в образ, примерить роль, перевоплотиться. Нахмурить лоб, приподнять подбородок, глаза прищурить, изогнуть дугу брови и взглянуть свысока.

Надменный взгляд мы, ливенорцы, делали легко и даже неосознанно. Наша репутация, как самых заносчивых созданий на всей Большой Земле, была широко известна. Но для превращения в дроу, женскую сущность, одного высокомерия недостаточно, во взгляде должна читаться хитрость.

Я потерла переносицу, стараясь вызвать в памяти образы тех темных эльфиек, которых доводилось видеть. Канцлер, торговка книгами, чиновница, зачитывающая приговор. Нет, я бы не хотела быть похожей на них, но, как иллюзионист, желала постичь науку перевоплощения.

Снова, вглядываясь в зеркальное отражение, придала своему лицу сердитое выражение. Выглядела при этом чудаковато. Зажмурилась, представила и…

Нет, снова не то. Хотя уже было ближе к задуманному.

Пожалуй, нужно добавить фразу. Колкую. Едкую. Насмешливую. Что там говорила канцлер?

— Скажите, Гвилисс, как вам мой эскорт? — опустив веки, произнесла я, с удовольствием ощущая, как слова, наполненные превосходством, скользили с губ. Когда открыла глаза, в медном диске отразилась незнакомка. Кожа приобрела оттенок грозового неба, волосы стали пепельными, глаза засветились хищным алым огнем.

Получилось!

В отражении зеркала женщина-дроу победоносно улыбалась, и я невольно восхитилась своим мастерством. Вот теперь я выглядела так, словно с легкостью отправляла врагов в небытие.

Серая до кончиков ушей и седая до кончиков волос.

Блеск!

Самодовольная ухмылка, адресованная самой себе, мгновенно рассыпала иллюзию. Я повторила этот трюк несколько раз, с переменным успехом, пока полностью не исчерпала силы.

Прошло много времени, а Эолиса всё не было. Похоже, его совет обещал быть долгим…

Несколько минут я бесцельно слонялась из угла в угол. Озаботилась ужином, забрала паек из общей кухни, смахнула со стола крошки и натопила печь.

Утомившись бездельем, взяла книгу, которую привёз для меня Эолис.

— Ильванна Эльг’Каресс, — прочитала имя автора, вернее, жены автора.

Надо