Веди меня через бури горы Химицу - Мицуно Вацу

подобрать мне фамилию из дальних ветвей её рода, которую было бы сложно проверить на подлинность. Несмотря на то, что большая часть слуг, судя по всему, знала истину о моём появлении в доме, для более быстрого погружения в новый мир мне надлежало представляться им полным именем. И привыкать отзываться на него. К счастью, личное имя «Минори» было подходящим, а вот о сокращении «Мина» предстояло забыть.

Отведённое время было хорошей возможностью ещё раз всё обдумать и попытаться найти логику событий, приведших меня в горную деревню Гокаяма на западе провинции Эттю. Однако я этой возможностью воспользовалась из рук вон плохо.

Думать уже было не о чем, я путалась в собственных мыслях и до темноты просто сидела на футоне, то плача из жалости к себе, то браня себя за слабость и неприспособленность к жизни. Ну и дважды мне пришлось прервать терзания, чтобы поесть то, что приносила Аяка.

Еда в доме Мацудайра мне понравилась. Она была непривычной: что-то острее, чем готовили в Сакуре, что-то, наоборот, безвкуснее. Но всё сочеталось, еда насыщала, а особо придирчивой к яствам я никогда не была.

Доброй ночи мне никто не желал, и после последнего визита Аяки, забравшей поднос с опустевшими плошками и выдавшей мне ночное платье с халатом, меня просто оставили в покое.

Я хотела лечь спать. Несмотря на жёсткость пола, которую никак не смягчал футон, и вызванную тревогой бодрость. Но, накрывшись одеялом, я сделала то, от чего на душе стало так паршиво, что заснуть уже никак не вышло бы.

Я позвала Нао.

– Мой хороший, иди ко мне…

Конечно, кот не пришёл, чтобы пригреться под боком и утешить хозяйку. Он был где-то там, в Англии. А может, его никогда и не существовало, а под его обличьем прятался тот незнакомец. Я уже была готова поверить в это.

И всё же мне отчаянно хотелось обнять пушистое тельце моего котика, уткнуться носом между его ушками и заснуть под мерное мурчание. Новая волна рыданий была логичным итогом мыслей о Нао. Всё закончилось тем, что тонкая подушка насквозь промокла от слёз, нос забился, а голова разболелась.

В комнате было одно небольшое окно, но я не смогла разобраться, как открыть его, а свежий воздух был мне отчаянно нужен.

«Никто ведь не запрещал мне передвигаться по дому. Даже запрета на выход в сад не было. Просто не следует подходить к воротам и говорить по-английски там, где меня могут услышать. А я и не пойду далеко. Просто сяду на порожек в том большом зале, подышу пару минут воздухом и вернусь в комнату…»

С подобающей моему возрасту беспечностью я накинула поверх тонкой сорочки голубой шёлковый халат, даже не потрудившись подвязать его под грудью широким поясом, и осторожно отодвинула дверь.

Дом Мацудайра насчитывал три этажа под толстой крышей из соломы с крутыми скатами и был довольно большим в сравнении с теми строениями, которые я успела заметить в долине за воротами. Пока что мне был знаком только первый этаж и два коридора: один – в офуро, второй – в зал с выходом в сад. Привыкшая перемещаться по Сакуре в темноте, я без труда находила путь.

В зале мне пришлось разобраться с тем, как открыть проход на улицу, потому что отсутствовавшая днём стена оказалась задвинута на ночь. Принцип её закрытия отличался от двери в моей комнате, и только с помощью мысленных проклятий, которые всё ещё ограничивались дерьмом и чертями, мне удалось найти задвижку.

Открыв проход ровно настолько, чтобы в него можно было протиснуться, я с облегчённым вздохом выскочила сразу на каменный порожек, минуя деревянный. Прохладный ночной воздух успокоил горящее от слёз лицо и помог снова начать дышать носом.

«Это того стоило, – думала я, отодвигая оставленные на пороге гэта и садясь на их место. – Даже если мне на самом деле нельзя было выходить одной из комнаты, это того стоило…»

В ночном саду мягко журчал ручеёк и стрекотали какие-то насекомые. С неба светила убывающая луна, окружённая веснушками звёзд. «После его путешествий, граф, наверное, сразу бы понял по ним своё местоположение. Жаль, что меня никто не учил астрономии или навигации. Эти науки пригодились бы мне больше, чем французский».

Под изогнутым деревом на краю сада что-то зашуршало. Я дёрнулась, вспоминая хищника из леса, но моим ночным гостем оказался какой-то маленький зверёк, сразу скрывшийся из виду.

– Кажется, я ясно дал понять – выходить нельзя, – тихий мужской голос нарушил покой моего созерцания природы.

Я быстро встала, пытаясь шагнуть обратно в дом, но лишь ударилась носом о жёсткую грудь Таичи.

– Ой.

– Сядь, где сидела, – приказал он, выходя на порог и надевая гэта.

Для себя он, конечно, отодвинул стену-дверь пошире, но сразу закрыл её снаружи, отрезая мне путь к отступлению.

– Я пойду, – быстро сказала я, дёргая задвижку.

– Я велел сесть, – повторил Таичи.

– А я сказала – пойду!

Мужлан снова оправдал своё прозвище, дёрнув меня за руку и заставив опуститься на порог.

– Грубо, – буркнула я.

– А ты по-другому не понимаешь.

– Что ты сказать?!

– Что ты хочешь сказать, – жёстко поправил он. – Или «что ты сказал». Учи язык быстрее.

От такой вопиющей наглости, у меня затряслись руки.

– Я тут…

– Здесь, – снова прервал меня Таичи.

– Я здесь всего одна день…

– Один.

– Я. Здесь. Всего. Один. День. Как. Можно. Выучить. Язык. За. День?! – процедила я, вскакивая на ноги и поднимаясь на порог, чтобы смотреть в наглые глаза мужлана. – Зачем спасал, если так относишься?

– Госпожа дома тебе уже всё объяснила.

– Я тебя спрашиваю!

– Лицо красивого лотоса, а манеры необразованной гайдзинки. Ужасное сочетание.

Теперь я уже знала, что слово «гайдзин» было оскорблением. «Необразованная гайдзинка» – тем более. Что-то там про «красивый лотос» Таичи мог засунуть себе куда подальше. А пока мне нужно было научить его манерам.

Первым порывом, конечно, была пощёчина, но я сдержалась, всё-таки храня в памяти благодарность за спасённую жизнь. В отсутствии насилия моим единственным оружием оставались слова.

– На сколько языках вы говорите, господин Мацудайра? – спросила я и быстро добавила. – Не трудитесь исправлять. Я сделала ошибку в слове «скольких».

– На двух. Родной и китайский, – спокойно ответил он.

– А я на трёх. Английский и французский. На вашем с трудом, но говорю. Вы обучены наукам?

– Да. Военному делу, счётному искусству, астрономии и многому другому.

– Хорошо. Счётные науки – это арифметика? Я ей обучена. А также истории, литературе, немного музыке и каллиграфии. Последнее не в счёт. Вы умеете танцевать