Двойной капкан - Villa Orient

Я бы только предпочла, чтобы меня в таком состоянии никто не видел, но Тахир, как назло, смотрел внимательно, пока бросал шипучую таблетку в стакан с водой и заботливо подавал мне лекарство.

Я опять видела в его глазах чувства, и не могла понять, нравится мне это или нет. Я тоже могу им управлять, если захочу, как это делает Лика, например, потому что к ней он тоже испытывает чувства, но теперь уже другие. Но я не такая, как она. Нет, я не лучше неё, но я не смогу расчётливо управлять человеком. И потом, я тоже к нему не равнодушна. Это я должна признать.

— Спасибо. Я должна извиниться за вчерашнее.

— Наркотики — зло. Но, знаешь, Вика, если бы ты сама не приняла «мушку», то тебе стоило бы её подсыпать.

Он шутил, а я краснела. Он не из тех мужчин, которые оставляют женщину в своей постели до утра. Не из тех, кто приносит и даёт лекарство. Не из тех, кто смотрит так пронзительно и нежно. Он, наверное, и сам не осознаёт, что чувствует сейчас и почему так себя ведёт. Но со стороны ведь всегда виднее. Моё сердце затапливали непрошеные эмоции. Я тоже чувствовала то, что не до конца понимала. Наши чувства родились неожиданно, а мы слишком разумные, чтобы сразу их осознать без детального анализа.

— Тахир, ты покажешь мне, как работает кофеварка?

— Я очень опаздываю.

— Значит, разберусь сама.

— Значит, я опоздаю. Сегодня опять приедет Лика, завезёт вещи, которые ты вчера купила и не потрудилась забрать.

— Да, неудобно получилось.

— Если хочешь, то можешь с ней прогуляться.

— Ты не боишься, что молния бьёт дважды в одно место?

— Я думаю, что ты достаточно умная девочка, Вика, чтобы совершать одну и ту же ошибку дважды.

— Сегодня узнáем.

Тахир вдруг стал очень задумчивым, на его лицо набежала тень, как будто мысли причиняли ему физическую боль.

— Вика, я должен извиниться перед тобой за всё, что случилось с тобой по моей вине и вине моего брата. Я жестоко с тобой поступил, но ты сама теперь видишь, в каком мире я живу, здесь нельзя по-другому. Это не оправдание, и я пойму, если ты никогда не простишь меня. Сейчас нам придётся быть вместе некоторое время, это нужно для твоей безопасности, но потом выбор за тобой.

Он нахмурился и потёр лоб, как будто ему очень больно, а потом резко вскинул голову, снова посмотрел мне в глаза и продолжил:

— А знаешь, к чёрту, другого подходящего момента не будет. Оставайся со мной насовсем. Дай мне шанс. Я мудак и даже хуже, чем ты себе можешь представить. Ты это уже знаешь. И этого не исправить, но у нас с тобой будет что-то хорошее. Я так думаю и чувствую.

Значит, один из нас всё-таки осознаёт и допускает наши чувства. Мысли вихрем завертелись в голове. После нашего знакомства, когда он винил меня в смерти брата, а я его в том, что он отобрал мою свободу и жизнь, многое изменилось. Я не испытываю к нему ненависти. Я вдруг даже осознала, что мне не нужно его прощать. Я знаю, что он поступил неправильно, но и вся ситуация, в которой я оказалась, тоже была неправильной. Я теперь даже не могла определить, пугает ли меня тот факт, что почти за неделю мы вдруг стали близки друг другу.

Со мной раньше не случалось ничего подобного. Я подолгу встречалась с молодыми людьми, чтобы понять, есть ли между нами хоть что-то общее для совместного будущего. Но с Тахиром я чётко понимала, что мы очень разные, при этом нам очень быстро удалось научиться сосуществовать. Я даже не могла сказать, когда произошла эта перемена в наших отношениях. Когда он спас меня в подсобке или чуть позже, когда сначала отпустил, а потом догнал? Я влюбилась как подросток. И теперь уже поздно сожалеть. Я облизала пересохшие губы, а мой голос звучал необычно хрипло:

— Что ты предлагаешь, Тахир? Я не понимаю.

— Предлагаю тебе отношения, Вика, жизнь со мной. Понравится — останешься. Нет — я тебя отпущу.

— Как благородно. В качестве кого я должна буду остаться? Как Лика?

— А что не так с Ликой?

— Тахир, я знаю, что твой отец был довольно властным человеком, а ещё семейные традиции, но разве он мог запретить тебе жениться на Лике?

Он нахмурился. Я думала, что он не станет обсуждать со мной свою семью, но он начал говорить.

— Это сложно для понимания. Отношения с отцом никому из нас не давались легко, а объяснить это невозможно, не почувствовав это на своей шкуре. Я мог пойти против отца, но он угрожал, а он никогда не бросал слов на ветер. Я видел в его глазах, что он может уничтожить Лику, возможно, даже физически. В день нашей свадьбы я бы подписал ей приговор. Я тогда ещё любил её. Поэтому я принял такое болезненное решение, одно за нас двоих.

— Ты не спросил Лику?

— Зачем? Её ответ ничего не решил бы, а лишние объяснения только сделали бы больнее. Ну а Лика… Она пережила. На следующий же день устроила групповушку, сняла всё на камеру и проследила, чтобы видео до меня дошло. Я понимаю, что ей было больно, хотела, чтобы и мне было. Она справлялась, как могла. Но для меня это было уже слишком. И со временем именно это и позволило мне пережить разрыв.

— Ты никогда не думал, как могла бы сложиться ваша жизнь?

— Думал, но это всё бестолку. Тогда мы не могли быть вместе, а потом было уже поздно. Отношения как разбитая посуда. Можно склеить, но мелкие осколки безвозвратно потеряны, а трещины останутся навсегда. Можно прожить так всю жизнь, не обращая внимания, а может в любую минуту расклеиться.

— У нас с тобой тоже есть трещины. Ты подозревал меня в смерти брата, а я тебя боюсь.

— Всё ещё боишься?

— Ты умеешь бить и ломать. Можешь и ко мне применить свою силу.

— Я не буду тебя разубеждать. Слова не дадут тебе никаких гарантий. Я прошу тебя только подумать, не отвечай сейчас. Обещаешь подумать?

— Да.

— Вика, возьми телефон, в нём есть