Кавказский брак. Нелюбимая - Элен Блио

- Как?

- Твой отец. Может, в нём дело? Рахимат и его ревновала к Елене.

- Значит мой отец и Елена всё-таки…

- Нет. Нет, говорю тебе! Они просто дружили! Дружили с твоей мамой и с отцом.

- Дружили…

- Для Елены ты был сыном подруги. Не сыном любовника, пойми. Она… ты нравился ей. Но ей было тридцать лет, а тебе не было и двадцати…

- Я любил её, - говорил со стоном, голосом измученным, хриплым, убитым. – Какая разница сколько лет? Разве в возрасте дело? Я её любил…

- Не в возрасте. Елена понимала, что никогда не сможет родить тебе детей, Осман. Никогда…

Воспоминания рвали душу.

Взгляд Елены, такой нежный, грустный. Мне тогда казалось, что надежда есть. Я ведь предлагал ей сбежать. И не сбежать тоже предлагал. Предлагал помочь с разводом, увезти её вместе с её дочерью.

Губы её помню. Испуг. Страх.

И горечь… горечь этих губ.

Горечь её слов…

- Ты совсем еще ребёнок Осман. Остановись. Ничего не получится.

Не получится.

Не получилось с ней.

Не получилось и с её дочерью.

Алия… как я мог быть таким!

Как мог быть таким жестоким с невинной девочкой. С дочкой той, которую любил.

С той, которую полюбил по-настоящему.

У меня внутри адова бездна.

Пустота.

Вечная мерзлота.

Что мне делать?

Что я могу сделать?

- Отпущу… Я отпущу тебя, Алия. Я помогу тебе. Ты не будешь нуждаться. Ты и наш… твой малыш…

- Что ты хочешь взамен, Осман? Что тебе нужно?

- Мне нужно, чтобы ты была счастлива, девочка. Только это…

Глава 31

Счастлива?

А как это?

Я разучилась быть счастливой, наверное. Забыла, как это бывает.

Была счастлива очень давно, когда-то с мамой.

Нет, потом еще несколько раз как мне казалось. В институте, в те короткие мгновения, когда я могла почувствовать себя свободной, общаться с другими девочками, словить это ощущение лёгкости.

Потом там, в горах, с Саидом, или помогая бабушке Нурие. Да, работать было сложно, но я всё равно там могла быть счастливой.

И тогда, в маковом поле…Глядя на несущегося на скакуне Османа.

И в том небольшом горном домике…

Я была счастлива.

Но смогу ли я снова?

Смотрю на себя в зеркало, трогаю чуть отросшие волосы.

Зулейха заплакала, рассматривая их. Предложила нарастить, или надеть платок.

Я не хочу платок.

Не хочу больше никогда носить никакие платки.

И наращивать ничего не буду.

Зуля приносит одежду, купила специально для меня, сказала, что из дома Османа ничего забирать не будет.

Меня выписывают. Вернее, я просто ухожу, потому что выписать меня могли бы уже давно.

Мы тепло прощаемся с доктором, Дианой Алиевной, с Самирой. Обмениваемся контактами – тётя Зуля купила мне новый телефон, новый номер.

Уже стою на пороге, когда приходит Осман.

- Я хочу попрощаться и… поговорить.

Смотрит на тётю, на доктора.

Они выходят нехотя, Зулейха головой качает на него глядя.

Я тоже смотрю. Он похудел, осунулся.

Какое мне дело?

Я тоже выгляжу не лучшим образом.

- Ты такая красивая, светишься вся…

Неужели? Может это просто… малыш внутри меня даёт внутренний свет?

- Я открыл на твоё имя счёт. Все рассказал мужу твоей тёти и ей, они помогут тебе разобраться. Вот карточки. Можешь тратить сколько хочешь, я буду каждый месяц переводить…

- Мне ничего не нужно.

- Нужно. Это твои деньги. Твои и… моего сына.

- А если будет девочка?

- Это не имеет значения. Моего ребёнка. Твоего.

- Осман, мне… мне ничего от тебя не нужно. Я справлюсь. Тётя поможет.

- Это не обсуждается. Это мой долг. И… прямая обязанность. В любом случае. И это тебя ни к чему не обязывает.

- Обязывает. Я не хочу…

- Не относись к этому как к тому, что я от тебя откупаюсь. И тебе не придётся расплачиваться. Это… Это то, что принадлежит тебе по праву. То, что у тебя украли.

Я не знаю, что ответить. Пожимаю плечами. Понимая, что на самом деле мне будет стыдно зависеть от тёти. Нужно как-то вернуться в институт, получить образование всё-таки. Начать работать.

- Я купил тебе дом.

- Что? – смотрю на Османа и не могу поверить. Зачем он всё это делает? Достаточно было дать денег. И вообще… нет… он мог просто отпустить меня, этого уже было бы достаточно.

- Дом рядом с домом твоей тёти, ну, почти рядом, недалеко, в том же коттеджном посёлке. Там очень хорошо. Можешь жить с тётей пока, потом захочешь, можешь пожить отдельно.

Киваю. Но мне неуютно.

Я не хочу быть ему обязанной.

И…

Я хочу другого. Сама не знаю чего.

- Институт твой. Я был там. Мне сказали, что ты успела окончить два курса. Это может быть засчитано, если ты захочешь учиться дальше. Подумай. Жить вы будете в Москве, Подмосковье, поищи приличный ВУЗ, я постараюсь сделать всё, чтобы тебя приняли, засчитали… ну, может придётся поступать заново, учитывая, что…

Он смотрит на мой живот. Там еще ничего нет. И уже – целая вселенная.

- Хорошо, спасибо, я подумаю.

- И еще…Суд. Скоро будет суд над… ты понимаешь. Я и твой адвокат договорились, что тебя вызывать не будут, но если ты хочешь…

Головой качаю. Этого я точно не хочу.

Хочу забыть.

Потому что до сих пор просыпаюсь от кошмаров. Перекошенные яростью лица, злые глаза, руки, рвущие моё тело на части…

А мне надо беречь себя. Беречь своего малыша.

- Вот… наверное это всё…

Он отступает на шаг. Всё время пока говорил двигался ко мне, чуть ближе, ближе, ближе… почти нарушая личное пространство.

Теперь отходит.

- Алия, я только хотел бы… иметь возможность увидеть его… и… видеть в принципе. Общаться. Воспитывать. Я понимаю, что это будет трудно, но…

Пожимаю плечами.

Запретить я не могу.

Я вообще еще не верю до конца в то, что Осман отпускает меня с ребёнком. Что он не говорит о том, что хочет его забрать.

Что он отпускает только меня.

- Конечно. Да. Это… твой ребёнок. Поэтому… Хорошо.

- Спасибо.

Молчим.

Молчание между нами можно рубить как дрова, резать ножом, настолько оно плотное, осязаемое.

Мне нужно идти.

Тётя ждёт.

Сегодня мы переночуем в её доме тут, а завтра у нас самолёт.

Я летала когда-то очень давно,