4 месяца - Джессика Гаджиала

воспринимать одновременно. Это было перегрузкой для моей системы. Это вызывало у меня зуд, возбуждение. Я едва успевал схватить то, что мне было нужно, и выйти, прежде чем на руке появлялись кровавые следы. Я никогда не мог понять, как кому-то может нравиться ходить по магазинам, проводить день, перепрыгивая из одного в другой. Для меня это было похоже на пытку.

— Я ненавижу магазины.

— Слишком много чувств накатывает, да? — спросила она, что-то в ее тоне заставило мою голову слегка наклониться в сторону. Это было почти предположение. Но на основании чего?

— А… да.

— Что ж, — сказала она, тон внезапно стал беззаботным. Как будто она уловила мое замешательство, мое внутреннее сомнение, желание двигаться дальше. — Ты мог бы немного понаблюдать за мной, пока я хожу по магазинам. Может быть, ты заметишь то, что я пропустила. Тогда я смогу купить все эти черные тени для век, красную помаду, накладные ресницы и резкие духи, не мучая тебя.

Таков был план на этот день.

Мы обменялись номерами телефонов.

Я высадил ее возле фуд-корта — ведь это была Кларк, в конце концов.

Я сидел, как придурок, и смотрел, как она уходит, в этих своих вечно коротких шортах, выставляющих ее ноги на всеобщее обозрение. Словно почувствовав мой взгляд, она повернула голову через мое плечо, одарив меня злобной ухмылкой и покачивая попкой. Пойманный, я опустил голову, задаваясь вопросом, как, черт возьми, мы собираемся продолжать это дело, пока она работает на меня, без того, чтобы я не выставил себя полным идиотом.

Думаю, мы еще увидим.

***

Шесть часов спустя — ей каким-то образом удалось провести целых шесть часов в моем личном аду — я получил сообщение с просьбой поторопиться, пока не похолодало, с фотографией трех столиков в фуд -корте, сдвинутых вместе и полностью покрытых кусочками еды из всех ресторанов, которые там можно было найти.

В фуд-корте по-прежнему было многолюдно, шумно и оживленно. Но это было близко к выходу. И в мире не было ничего другого, что так мотивировало бы меня, как еда.

— Ты слишком долго возился. Мне пришлось съесть твое тако. Иначе оно бы размокло! — сказала она мне, хотя я ничего не сказал о том, что расстроен этим фактом.

— Это было вкусно?

— Оно было жирным. Что странно, потому что ничего в тако не требует масла. Но я, к счастью, люблю масло. Не знаю, как насчет моих артерий, но мы все еще… относительно молоды.

— Интересный первый выбор, — сказала она мне, когда я потянулся за вафельной картошкой фри. — Ты узнал что-нибудь полезное об Эмре?

— Он будет в «Тишине» сегодня вечером.

— О, так… мы делаем это сегодня вечером? — спросила она, опуская вилку в свою лапшу, двигая ногами и ерзая на своем месте. Мне не нужно было уметь читать язык тела, чтобы понять, что ей не по себе.

— Беспокоишься? — спросил я.

— Ты когда-нибудь работал… под прикрытием?

— Раз или два. Но я понимаю, что для нас с тобой это разные вещи.

— Думаю, некоторые люди могут назвать это сексизмом.

— Но?

— Но… Я думаю, это реальность. Даже если я ненавижу это.

— Ну, ты не единственная, кто любит ходить по магазинам, — сказал я ей, потянувшись в карман. — Хотя я делаю покупки в интернете, — добавил я, протягивая ей браслет и наблюдая, как она перевернула его в руке, прищурив брови.

— Что это? Он выглядит как фитнес-браслет.

— Это потому, что он и должен так выглядеть. Это беспроводное подслушивающее устройство. Ты там будешь не одна. Я буду держать ухо востро. Если покажется, что дела идут неважно, я зайду.

— В смысле зайдешь? Ты не можешь просто войти и схватить меня. Я предполагаю , что он не часто ходит один. Там могут быть его приятели.

— Тогда я разыграю карту ревнивого бойфренда. Устрою сцену. Чтобы нас выгнали. А потом мы сдадим его.

— Это может сработать, — согласилась она, снова взяв вилку, проводя пальцем по гладкой, пустой поверхности прибора. — Ты… постоянно носишь с собой такие вещи?

— У меня есть несколько подобных в багажнике на случай, если они понадобятся на работе. Прослушивающие устройства — самые удобные. Но тот, который на тебе, единственный, что у меня есть. Я никогда не пользовался им раньше. — Наблюдая за тем, как она напряглась. — Но у него очень хороший рейтинг, — заверил я ее. — Мы можем опробовать его в отеле, прежде чем выйдем с ним на дело.

— Всегда полезно провести пробный запуск. Ты знаешь, моя мама всегда ходила на собеседование или на свидание за день до того, как ей нужно было там быть, чтобы убедиться, что она знает дорогу, знает все окрестности. Пробный заезд — это умно. Тем более, что эти парни так опасны. У тебя будет наушник в ухе, как у какого-нибудь шпиона?

— Так и задумано.

— Шпионы в некотором роде сексуальны, — признала она, а затем сжала губы. — Ты действительно собираешься оставить этот молочный коктейль и не макать в него картошку фри? — спросила она, слова перетекали одно в другое, что, как я понял, было своего рода прикрытием, когда она чувствовала беспокойство или что-то в этом роде.

— Ты одна из тех чудаков, которые любят шоколад посыпать солью, не так ли?

— Я не любитель солено-сладкого, — подумала она, пожав плечами. — Хотя, не мне судить. Мне нравятся странные сочетания.

— Как кетчуп на твоих макаронах с сыром.

— Я же говорила тебе, что ты не можешь осуждать это, если не пробовал.

Не успел я оглянуться, как подносы были полны оберток и пустых тарелок. Быстро взглянув на гигантские часы, висящие на опорной балке перед старым морским флотом, я понял, что мы были там уже почти два часа.

Два часа.

В переполненном, шумном, подавляющем торговом центре.

И я не помнил, чтобы у меня было хоть какое-то желание убежать, скрыться, вернуться в более темное, тихое, менее давящее место.

В тот день в торговом центре ничего не изменилось. Ничего, кроме Кларк. И ее причудливого, необычного, немного сумасшедшего стиля разговора, ее способа сделать так, чтобы время пролетело как будто за считанные минуты. Она заставляла все затихать, становиться спокойным, даже когда она сама бурлила энергией.

Я