4 месяца - Джессика Гаджиала

— Нам нужно разобраться с этим. Убрать это с дороги. Мне нужна твоя голова в игре, если ты работаешь на меня. Этого не произойдет, пока ты не отомстишь.

Вздохнув, я подошла к своим закускам, взяла банку оригинальных «Принглс» и села обратно на кровать, чтобы поесть.

— Честно говоря, у меня ничего не получается, — призналась я, махнув рукой в сторону блокнота, которому, как мне казалось, он проявлял достойное восхищения самообладание, не заглядывая в него. Хотя, если бы я не заснула на нем, кто сказал бы, что он не перечитал бы его уже несколько раз.

После моих слов он схватил блокнот и тоже вернулся в постель, взяв чипсы, которые я предложила, пока он листал мои записи.

— Это не ерунда. Возможно, это немного перебор. Как ты узнала, что у Айдина есть любовница, если они никогда не разговаривают по телефону около своего здания?

— Он ходит в два разных ювелирных магазина и к флористам. Верные мужчины так не поступают.

— Зачем ему ходить в разные места? Это лишняя работа.

— Потому что люди сплетничают. Или потому что он идиот и перепутает места или женщин, если не будет держать их совершенно отдельно. Я ставлю на последнее.

— Почему?

— Его жена безумно красива, успешна и, судя по всему, прекрасный человек. А он ходит от нее. По-моему, это и есть определение идиота.

— Справедливо.

— А ты?

— Что я?

— Уходил от женщины? — уточнила я.

— Мне нужно быть в отношениях с одной из них, чтобы уходить от нее.

— Значит, никогда? Даже коротких интрижек? Две недели… э-э-э?

— Две недели…? — спросил он, глядя на меня, глаза плясали.

— Они самые. Знаешь, когда ты опьянен от всех этих гормонов хорошего самочувствия и не видишь достаточно ясно, чтобы понять, что они из тех людей, которые используют двойные отрицания или выедают центр «Орео», но не едят само печенье.

— Что является кощунством.

— Ну, да, — согласилась я, внезапно пожалев, что не купила «Oрео».

— Так зачем же Мерфи охотился за ними?

— Буквально за всем. Он проверял все: от актуальности их бирок до попыток предъявить им обвинения в торговле героином.

— Кого из них? Босса?

— Любого. Любого из них. Я думаю, он просто хотел, чтобы его имя было связано с поимкой даже низкоуровневого парня.

— Так что, естественно, ты хочешь босса.

На это моя улыбка расплылась так широко, что щеки заболели. Потому что он меня раскусил.

— Естественно, — согласилась я.

— Эдип Кайя, — пробормотал он, перелистывая страницу. — Вдовец, бездетен. Живет один, за исключением двух своих сотрудников. — И какова была твоя цель? Попытаться поймать его на чем-то незаконном?

— Я не настолько глупа. Он не слишком пачкает руки в эти дни. Этим занимаются все остальные. Но я подумала, что смогу найти способ прослушивать его телефон, машину или дом. Что-нибудь. Что угодно.

— Ты уже пыталась?

— Ну, я умею многое, но знание того, как подслушать кого-то, к сожалению, не входит в число этих навыков.

— Это не так сложно. Я научу тебя.

Не спрашивайте меня почему, но это заявление вызвало неожиданное возбуждение в моем организме. Я помню, как моя мама как-то болтала с одной из моих тетушек о том, что мужчинам нравится учить тебя чему-то, поэтому прикинуться дурочкой, чтобы они могли это сделать, всегда было хорошей идеей. И хотя я это понимала, я также считала, что прикидываться дурочкой никогда не было хорошей идеей.

Тем не менее, идея о том, что этот мужчина действительно может чему-то научить меня, была странно сексуальной. Мы с Барреттом находились в непосредственной близости друг от друга, пальцы скрещивались, когда он показывал мне, как просунуть жучок в маленькое пространство. Его дыхание было на моей шее, его бедро касалось моего…

О, черт.

— Что? — спросил Барретт, когда я неожиданно спрыгнула с кровати и повернулась, чтобы порыться в своей сумке.

— Я, ах, уже поздно. Мне нужно подготовиться ко дню. И я… хочу французский тост. Разве французский тост не звучит вкусно? Мы должны пойти и купить французские тосты.

— Почему ты так часто говоришь о французских тостах? — спросил он, вскинув брови, глядя на меня, явно не понимая, что происходит.

— Потому что это лучшая еда для завтрака, очевидно. Сахарная пудра и сироп?

— Что с тобой не так? — спросил он, как всегда прямолинейно.

И, что ж, мне потребовалось все мое старание, чтобы не выпалить, что я умираю от желания, чтобы он отбросил эту тетрадь, схватил меня, бросил на кровать и заставил эту почти непреодолимую потребность немного рассеяться.

Но все было достаточно сложно. Мне нужно было держать его в штанах. Он давал мне золотую возможность. Он собирался обучить меня, ввести в курс дела, научить, как устанавливать жучки, быстрее проникать в места, какие границы я могла переступать, а какие нет, если не хотела потерять лицензию.

В свою очередь, я должна была играть роль его девушки.

Все было достаточно сложно.

Я не хотела все испортить.

А секс, для большинства людей, как правило, все портит.

— Итак… мы собираемся позавтракать. Или поработаем над делом?

— Я уверена, что мы можем сделать и то, и другое, — сообщила я ему, прежде чем закрыться в ванной, сделав несколько медленных, глубоких вдохов, ожидая, что это успокоит меня.

Но это было бесполезно.

Месяцы тяжелой работы, разочарования, опустошения и воздержания привели к тому, что мое тело отчаянно требовало разрядки.

Вздохнув, я спустила воду, разделась догола, залезла под воду, провела рукой по телу, закрыв глаза, пытаясь ускользнуть, уйти куда-то в воспоминания.

Но это было бесполезно.

Как только я пыталась фантазировать о ком-то другом, о ком-то еще, вдруг появлялся Барретт, его меняющие настроение глаза с тяжелым взглядом, его вес, прижимающий меня к себе, его волосы в моих руках, его губы, требующие моих.

И я поддалась ему, почувствовала, как его руки сменяют мои собственные, пальцы, ловкие от лет, проведенных с руками, держащими контроллеры видеоигр.

Я чувствовала, как оргазм нарастает в моей системе, когда услышала неуместный шум.

Шарканье возле душа.

— Барретт? — пробурчала я, надеясь, что для него это не так очевидно, как для меня, что мой голос звучит сексуально грубо.

— Да? — в его голосе не было ничего лишнего,