Пораженные - Р. Д. Бейкер

он прикасается к моей девушке, прикасается своими грязными гребаными руками к ее телу, которое он даже не может доставить удовольствия… Я так ревную, что, блядь, едва вижу. Но я не могу признаться в этом своему боссу.

— Я просто пытаюсь заботиться о людях. Я серьезно отношусь к этой работе. Такие парни, как Браун, видят в них не что иное, как источник крови. Я вижу в них людей, какими мы и должны быть.

— Разве они не похожи на кусок задницы?

На секунду моя ярость настолько накаляется, что я практически чувствую ее запах, пепельный и обжигающий прямо до моих легких. Мне хочется перепрыгнуть через стол и выцарапать ему гребаные глаза. Я хочу вырвать его гребаный язык. Кусок задницы. Он говорит о моей девушке.

— При всем моем уважении, сэр, вы переходите все границы. — Я почти горжусь собой за то, что проглотил весь этот гнев. — Я ни разу не прикасался к человеку. Я никогда не давал тебе повода сомневаться во мне. Я никогда не давал тебе повода не доверять мне.

Андерсон приподнимает бровь.

— Нет, я полагаю, что нет. Но это не меняет того факта, что тебе нужно следить за собой.

— Я слежу за собой, сэр.

Мгновение мы пристально смотрим друг на друга, словно провоцируя другого сделать неверный шаг. Вместо этого мы оба просто смотрим, пока Андерсон не опускает голову.

— Ладно, Кинг, будь поосторожнее. Ты хороший офицер. Так и продолжай в том же духе.

Продолжай в том же духе.

Эти слова преследуют меня сквозь дождь всю дорогу до моей хижины. В них тонко спрятана завуалированная угроза.

Я и раньше слышал, что случается с вампирами, которые нарушают правила. Их раздевают, заковывают в серебряные цепи и вводят все возрастающие дозы нитрата серебра. В конце концов, от тебя ничего не остается, кроме груды на полу, кричащей и умоляющей прекратить боль. Они лишают тебя крови. Они лишают тебя света. Они оставляют тебя там гнить, пока ты не превратишься в труп. Потом они кормят тебя. А потом начинают все сначала.

Такое случается нечасто. Сама идея этого настолько чудовищна, что никто не осмеливается нарушать правила.

Но я буду нарушать правила. Я буду нарушать их до тех пор, пока они не сломаются и не разлетятся вдребезги вокруг меня. И если я выползу из этого иссохшим трупом на окровавленных руках, то так тому и быть.

ГЛАВА 14

ДЖУЛЬЕТТА

После нападения все изменилось. Все стали намного тише, отчуждённее, менее улыбчивыми. Даже солнечный свет не может нас развеселить.

Кормящиеся были заняты прокладкой новых линий сигнализации, установкой новых камер наблюдения, установкой усиленных металлических замков на дверях общежития. Теперь решетки на всех окнах, не только в общежитиях. Двери заперты, пока мы едим. Вооруженная охрана стоит у двери, пока мы принимаем душ. Я все меньше и меньше чувствую себя курицей на свободном выгуле, а все больше — запертой наседкой. Это только вопрос времени, когда нас больше не выпустят.

Я смотрю на вазочку с мороженым на столе передо мной, наблюдая, как оно медленно тает. Нас кормят получше, пытаются отвлечь и поднять настроение. Как будто мы малыши, которые насытятся миской шоколадного мороженого.

Мэтт кладет руку мне на ногу, и когда я поднимаю на него взгляд, парень улыбается мне.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

Я киваю, засовываю ложку в тарелку и отодвигаю ее.

— Да, просто не голодна.

Джина смотрит на меня через стол со всем беспокойством встревоженной матери.

— Милая, ты уже несколько дней почти ничего не ела.

Я пожимаю плечами.

— Я не голодна.

Я практически чувствую, как они с Мэттом обмениваются взглядами, но не поднимаю глаз, пока не чувствую движение у двери. Я поднимаю глаза, и Сайлас заходит в кафетерий. Его взгляд сразу останавливается на мне, и если несколько месяцев назад я бы возненавидела, что он смотрит на меня, то то, как смягчается его лицо, когда он смотрит на меня, просто заставляет меня хотеть плакать. Он выглядит таким обеспокоенным. Похоже, ему действительно не все равно.

Рука Мэтта мгновенно оказывается у меня на плечах, и я опускаю глаза обратно к столу. Он сказал мне, что не хочет, чтобы Сайлас был рядом со мной, и я должна уважать это. Я это знаю.

— Этот гребаный парень, — бормочет Мэтт.

— Он просто волнуется. — тихо говорю я.

Внезапно раздается крик, и что-то разбивается в другом конце комнаты. Мы все вытягиваем шеи, чтобы посмотреть, что происходит, а двое мужчин за дальним столиком вскакивают на ноги и швыряют вазочки с мороженым в стены.

Кормящиеся кричат им, чтобы они остановились, но мужчины продолжают делать это.

— Вы думаете, что сможете откупиться от нас гребаным мороженым? — кричит один из них, швыряя в окно еще одну миску, которая разбивается о металлические прутья. — Мы все здесь по милости этих гребаных зомби, а вы кормите нас гребаным мороженым?

Сайлас подходит к ним с протянутыми руками, в то время как за его спиной в столовую врывается еще больше вампиров.

— Эй, чувак, — говорит Сайлас. — Я знаю, ты напуган, но мы делаем все, что в наших силах.

Мэтт усмехается, поднимаясь на ноги.

— Пошел ты, гребаный урод!

Джина смотрит на него с тревогой, и я пытаюсь усадить его обратно на скамейку.

— Мэтт, заткнись, — настойчиво говорю я, но Мэтт стряхивает меня и обходит стол, чтобы присоединиться к мужчинам, которые бросают миски.

— Вы, гребаные уроды, бросаете нас здесь, как ягнят на заклание, — говорит Мэтт, и все больше людей встают из-за своих столов, соглашаясь и сметая тарелки со столов.

Сайлас наблюдает за приближением Мэтта, и его взгляд смертоносен.

— Всем нужно успокоиться! — рыжеволосая вампирша взбирается на стул, подняв руки. — Мы сказали вам всем, что собираемся защитить вас!

Кто-то швыряет миску прямо в нее, и она отскакивает в сторону. Внезапно комната словно взрывается, и все бросают в вампиров все, что могут. Все кричат одновременно, это такая громкая симфония ярости и страдания, что я закрываю уши руками.

Мэтт бросается на Сайласа, который обнажает клыки.

Он собирается убить его, черт возьми.

Я пытаюсь пробиться через комнату, Кормящиеся хватают людей и валят их на землю. К тому времени, как я добегаю до Мэтта и Сайласа, Мэтт стоит у стены, а рука Сайласа прижата к его горлу.

Я хватаю Сайласа за плечо, и он резко поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.

— Остановись! — умоляю я. — Пожалуйста, остановись! Не причиняй ему вреда!

Глаза Сайласа пылают красным, но