Мост душ - Виктория Шваб

или, скорее того, что под ней. Тьма тянется ко мне. Эмиссар протягивает мне руку, как будто я просто возьму ее. Как будто, после такой упорной борьбы за выживание, я так легко сдамся. И всё же я ощущаю, как подергиваются пальцы. Моя рука взмывает вверх. Мне не убежать. Я не могу отвести взгляд.

— Кэссиди!

Сквозь наваждение пробивается голос Джейкоба.

Вспышка. Мой фотоаппарат.

Я поднимаю камеру и смотрю в видоискатель, используя объектив вместо собственных глаз, и в голове мгновенно проясняется. Ноги отрываются от пола.

— Приди и забери меня, — рявкаю я, стараясь, чтобы голос не дрожал, когда я отступаю за пределы досягаемости. И Эмиссар делает шаг, пересекая линию круга. — Лара! Сейчас!

Она чиркает спичкой. Но она не загорается. Она пробует снова. Та вспыхивает, а затем гаснет.

— Лара! Лара! — кричу я, в моем голосе слышна паника, когда Эмиссар делает еще один шаг. Сейчас он уже в середине круга, но скоро выйдет за его пределы…

Чиркает третья спичка. И загорается. Лара подносит ее к маске, и круг вспыхивает. Эмиссар останавливается. Смотрит вниз, его маска съезжает набок, он явно озадачен. Я думала, что пламя вспыхнет быстро, от чирканья спички, от внезапной вспышки пламени. Что круг займется и вспыхнет в мгновении ока. Но пламя движется медленно. Оно узкой лентой обвивается вокруг ног Эмиссара. Но он всё же срабатывает. Эмиссар дергается, пойманный в ловушку, и пламя скользит по кругу, замыкая петлю…

— Кэссиди, — произносит Джейкоб дрожащим голосом. Я поворачиваюсь к нему. Я знаю Джейкоба…, начиная от светлых кудрей, до футболки с супергероем, его яркие глаза и игривую улыбку. Но прямо сейчас он выглядит иначе. Он насквозь промокший, одежда прилипла к узкому телу. Он выглядит худым и серым, а волосы обрамляют лицо так, словно он под водой. Он снова произносит мое имя, оно пронизано грустью и страхом.

— Кэсс?

И я пока не понимаю.

Круг.

Круг предназначен для того, чтобы разорвать связь между Эмиссаром и мной. Но мы не единственные, кто связан. Он также отсекает от меня и Джейкоба. Я — единственное, что удерживает его здесь.

И наша связь прервана.

Масло продолжает гореть. Огонь прокладывает тонкий яркий путь по кругу, и Джейкоб падает на четвереньки, жизнь покидает его.

— Нет! — кричу я, бросаясь к нему.

— Еще немного! — окликает меня Лара, пока круг горит, а Эмиссар безуспешно пытается выбраться из него. Его края начинают расплываться, ободок шляпы превращается в дым. Но и Джейкоб тоже исчезает.

— Кэссиди, не нужно! — кричит Лара предупреждающе. Но я падаю рядом, умоляя его держаться, остаться со мной. Он вздрагивает и переворачивается, сплевывая речную воду на голый деревянный пол. Но он перестал истончатся, перестал увядать.

— Я в порядке, — говорит он, задыхаясь. — Я в порядке.

Но так быть не должно. Заклинание всё еще действует. Я опускаю глаза и вижу, что мой ботинок пересек линию круга, разрушив пламя.

— Кэссиди, берегись! — кричит Лара.

Я поднимаю взгляд и вижу Эмиссара, освободившегося из круга и тянущегося ко мне. Его пальцы в перчатках касаются моей кожи, точно ледяной бриз. И тут появляется Лара, бросаясь между мной и Эмиссаром. И последнее, что я вижу, это руку в перчатке, сжимающую ее ладонь, прежде чем огненное кольцо гаснет, могильный земляной круг разлетается на части, и Эмиссар исчезает.

И Лара тоже.

Глава двадцатая

Я сижу, пошатываясь, на деревянном полу. Передо мной всё еще дымятся остатки смазанного круга. Всё произошло так быстро. Белая веревочка всё еще обмотана вокруг моего запястья, но другой конец свободно болтается. Красный рюкзак Лары лежит на диване — единственный признак того, что она была здесь.

Это неправильно.

Эмиссар охотился только за мной.

Но правда камнем ложится мне на сердце. Эмиссаров привлекают промежуточники. Все те, кто обманул смерть. Это значит, что несмотря на то, что он пришел за мной, Лара тоже всё это время была в опасности.

— Кэсс, — произносит Джейкоб, стряхивая с себя чары.

Но я уже на ногах. Я должна найти Лару. Она не могла уйти далеко. Я вскакиваю, хватаю ее рюкзак и тянусь к Вуали. Я забрасываю рюкзак на плечо, хватаюсь за Завесу и отбрасываю ее в сторону, меняя одну комнату для сеансов на другую. Тлеющие руины нашего круга изгнания покрывают пол, но в остальном ни Лары, ни Эмиссара не видно.

Я сбегаю вниз по лестнице, пробегаю через то горящий — то не горящий — дом и выхожу на переполненную площадь. Мое зрение снова двоится из-за перекрывающих друг друга завес, и куда бы я ни посмотрела, я вижу призраков и фантомов, экипажи, огни и парады. Но никаких признаков Лары нет.

Я закрываю глаза и пытаюсь почувствовать, потянуть за её нить, то, что есть у всех промежуточников, но Завеса такая беспорядочная, такая хаотичная, я не могу думать из-за шума, не чувствую ничего, кроме паники, поэтому я выкрикиваю ее имя. Я кричу, пока это не привлекает внимание духов. Пока горстка призраков не начинает приближаться ко мне.

— Кэсс, — кричит Джейкоб, стоящий рядом со мной. — Её здесь нет.

Но она должна быть.

Не может же она…

Слезы застилают мне глаза, затуманивая зрение, пока площадь не превращается в сплошные расплывчатые очертания и оттенки серого, мир перестаёт быть четким.

Возьми себя в руки.

Моя камера. Каждый раз, когда я смотрела на Эмиссара через объектив, он казался чернильной массой, черной, как смоль лужей на фоне окружающего мира. Теперь я поднимаю камеру и смотрю сквозь нее, наводя фокус на объектив, когда осматриваю переполненную площадь, выискивая темноту, тень на кадре, что-то, что находится не на своем месте.

Ничего, ничего… а потом я вижу его.

Экипаж без лошади.

Он черный, как ночь; черный, как пустота, и он пробивается прямо сквозь толпу, устремляясь прочь с площади.

И я знаю, что Лара в нем.

Она не ушла, пока нет.

Но я должна узнать, куда он направляется. Я бросаюсь вслед за экипажем, сталкиваясь с призраком. Он хмурится и толкает меня.

— Осторожней, девочка.

Я опускаю камеру, и площадь снова попадает в резкую фокусировку: бурлящая масса движения и духов, слишком многие устремляются ко мне. Джейкоб уводит меня от призраков, а я поднимаю камеру и меняю фокус, продолжая искать, искать. Но я уже потеряла карету из виду Мы возвращаемся в мир живых, переход такой резкий, что мне приходится на мгновение прислониться к стене, пока в глазах не прояснится. Сердце бешено колотится в груди, не только паники, но и от надежды.