Воля владыки. В твоем сердце - Рия Радовская

Лин вынырнула из необычного осознанного полузабытья, когда движения Асира стали быстрее и резче, потом вдруг дернуло запястья, занемевшие все-таки руки безвольно упали, а Асир перевернул ее на живот. Крепко удерживая бедра, потянул вверх, заставляя встать на колени, так что пришлось прогнуться в спине, вжимаясь грудью в простыню. И теперь Асир не вошел в нее медленно, плавно и дразняще, а… ворвался? Пожалуй, да. Резко, глубоко, быстро. Не осторожничая. Жестко держал за бедра, не давая шевельнуться — ни ерзать вперед от грубых, сильных толчков, ни подаваться назад, навстречу. Только принимать. Так, как хочет он. И так, как хочет ее зверь, безграничное довольство которого затопило Лин с головой. Принять, подчиниться, почувствовать власть и силу Вожака.

В такой позе проникновение ощущалось особенно остро, так глубоко, что можно было бы, наверное, испугаться — но Лин не боялась. Она поняла вдруг, что вот такое, резкое, глубокое, когда отчетливо ощущаешь движение члена внутри, и это никакая не «близость» из романчиков и витиеватого серального лексикона, а самая настоящая случка, вязка, примитивная и понятная — нравится не только ее зверю, но и ей. Хотя ей нравится, кажется, вообще все, что делает Асир, но это… заводит? Больше! Почти вышибает дух! Сейчас она даже кричать не могла, только глухо стонала, когда член погружался весь, и ее вбивало в постель каждым новым толчком. И тихо всхлипывала, когда Асир вынимал его почти целиком, оставляя внутри только головку. Она снова, как в памятную ночь течки Хессы, напоминала себе выброшенную на берег медузу, с одним отличием — сегодня не было ни посторонних запахов, ни разъедающей горечи. Только счастье и желание. Если бы не руки Асира, она упала, растеклась по постели, но и это, пожалуй, было бы неплохо, если бы он навалился сверху и продолжил. Потому что и она, и ее зверь хотели наконец добрать свое. Получить все, чего так долго ждали и желали. А она хотела и еще одного: чтобы Асир тоже получил все, чего хочет. Все, что может ему дать анха, которая не боится его желаний.

Ладонь Асира тяжело опустилась на основание шеи, прижимая к постели. «За холку», — мелькнула даже не мысль, а картинка, и Лин, почти погружаясь в блаженную темноту, ощутила, как вышел полностью член, как спину залило теплым. И последней, ослепительно яркой вспышкой наслаждения — как Асир действительно навалился на нее весь, придавил к кровати, и на плече остро-больно и до ужаса правильно сомкнулись зубы.

Глава 13

Лин спала, повернувшись к нему лицом и на удивление крепко ухватив за колено. Будто даже во сне хотела быть уверена, что он рядом. «Собственница», — с незнакомым удовлетворением и подозрительной нежностью подумал Асир, осторожно переворачиваясь на бок так, чтобы и колено раньше времени не отобрать — ладно уж, пусть будет временно завоеванным трофеем — и саму Лин пока не разбудить. Оперся на локоть, приподнимаясь и с интересом рассматривая удивительно умиротворенное лицо. Темные ресницы, легкий румянец на едва тронутых загаром щеках, мягкий изгиб губ. И сразу захотелось прижаться к ним своими, напористо смять или ласково огладить языком. Почувствовать, как даже во сне эти губы откликаются, сразу раскрываясь навстречу. Почувствовать, а потом мягко толкнуть на спину и накрыть собой. И сразу войти в расслабленное, сонное, податливое тело. Отследить мгновение, когда Лин проснется, по дыханию, по тому, как туго сомкнется ее горячая плоть вокруг напряженного члена.

Асир медленно выдохнул, сдерживая вернувшееся возбуждение. Если он поддастся соблазну, старым ослам в зале совета придется ждать до вечера. Потому что следом за расслабленной близостью непременно захочется другой, острой и горячей. После того, что случилось всего каких-то полчаса назад в этой спальне, Асир сомневался, что сможет остановить жажду экспериментов. Причем как свою, так и Лин. Ей нравилось то, что он делал. Ей хотелось пробовать вместе с ним. Сколько ни внюхивался, ни сдерживал собственный запах, чтобы не отвлекал и не мутил Лин голову, не унюхал в ней ни страха, ни сомнений. Только будоражащее любопытство, а потом — жажду и наслаждение.

Взгляд задержался на наливающемся темно-бордовым отпечатке зубов на плече Лин. Зверь внутри довольно скалился. Был бы кошаком — наверняка блаженно мурчал бы. Он метил свою самку и не желал сдерживаться. И раньше-то так и норовил цапнуть, теперь же, когда чуял на ней знак истинной связи, это стало навязчивой идеей. Дай ему чуть больше воли — и скоро Лин будет ходить в засосах с ног до головы.

От метки в ноздри втекал будоражащий, манящий запах. Асир облизнулся и отвел взгляд. Кусать туда, зализывать кожу, трогать губами тянуло особенно сильно. А еще не давала покоя непривычная мысль, что от первой метки запах кродаха слишком слабый. Да, он защищает Лин от чужой откровенной похоти, да, заявляет о ее принадлежности, но если зверю хотелось оставлять на выбранной самке свои отпечатки, то Асиру хотелось завернуть Лин в свой запах, как в одеяло, чтобы никто даже руку протянуть не смог, не то что дотронуться. Чтобы всем вокруг и главное — самому себе объявить единоличное право на эту конкретную анху. Такие откровенно дикие порывы, не просто собственнические, а совсем уж не лезущие ни в какие ворота, одновременно вызывали недоумение и желание совладать с ними.

Асир вздохнул, с сожалением разглядывая твердый сосок, который так и просился в губы. Грудь у Лин заметно округлилась, налилась силой и теперь вызывала острое желание сминать и тискать ее в ладонях.

Но он не сделал даже этого. Только опустил руку на соблазнительно крутой изгиб бедра, рывком прижимая Лин к себе, и сказал ей на ухо:

— Пора вставать.

Лин проснулась мгновенно, но, кажется, даже раньше, чем проснулась, ее руки обвились вокруг него. Довольно вдохнула — глубоко, откровенно нюхая. И, будто этого было мало, потерлась носом и лизнула в шею.

— Вставать, или?.. — ее голос был немного хриплым, то ли спросонья, то ли после близости, когда она и не думала сдерживать крики.

— Вставать, — Асир прижал ее крепче, чувствуя волнующие изгибы отзывчиво льнущего к нему тела, — для «или» я будил бы тебя другим способом. — И добавил, вздохнув: — Предки, дайте мне сил встать с этой кровати и не поубивать старых ишаков.

Лин тихо фыркнула.

— После старых ишаков тебя будет ждать молодая и готовая на все анха. Думай