Воля владыки. В твоем сердце - Рия Радовская

— Я испугалась даже без кладовки. Только что. Хотя понимала, что бояться нечего. Хотя твердила себе, что я в твоей постели и все хорошо. Я не понимаю, что запускает эти страхи! Ведь глупость! Запах бумаги и темнота… и всё. Позор.

— Принюхайся. Пахнет розами из сада.

Лин слегка запрокинула голову, пытаясь поймать почти незаметный ветер, несущий аромат роз. Розы. Влажная от утренней росы трава. Совсем не похоже на пыльную кладовку.

— Здесь нет ни кладовки, — будто услышав ее, заметил Асир, — ни тех клиб. Что случилось с ними потом? Ты ведь отомстила?

— Сначала пришлось вспомнить о том, как выживать в трущобах. Чтобы никто больше не мог подобраться ни со спины, ни из-за угла. Потом я подзабросила физику с математикой ради физкультуры. В то время я была отвратительно хилым ребенком. А потом да, отомстила. Строго в рамках зеркального ответа. Каждая из них просидела в той кладовке ровно столько же, сколько я. И тоже во время контрольных. Ну… в промежутках случилось несколько драк и разбирательство у директора.

— Значит, в той кладовке начался твой новый путь. Там не случилось ничего плохого. Наоборот, каждый наш страх способен сделать нас сильнее. И ты стала сильнее. Разве нет?

— Да, — согласилась Лин. — Мне казалось, я давно о ней забыла. Она не стала кошмаром… как Альда. Я никогда не боялась ни темноты, ни запертых комнат. А получается… просто очень глубоко?

— Может, она пришла попрощаться? — все тем же ровным тоном спросил Асир. Ни намека на улыбку в голосе, но Лин чуть не рассмеялась. — Отпусти. Ты снова тащишь в нашу постель сомнительных призраков. И я бы как-нибудь пережил каких-то бесхозных клиб, но кладовка — это уже чересчур. Вышвырни отсюда весь этот хлам. Я подожду.

— Прости, — прошептала Лин. — Ужасно глупо, стыдно, а для агента так вообще профнепригодность. А для твоей анхи — просто обидно. Мне тоже не нужны в постели с тобой ни наглые клибы, которые теперь и вовсе в другом мире, ни тем более пыльные кладовки, — она тихонько фыркнула: несмотря на то что и правда было стыдно, снова едва не рассмеялась. От облегчения. Оттого что «кладовка в постели» — бездна, в самом деле смешно! И оттого что дикое напряжение отпустило, откатило прочь, оставив взамен расслабленную легкость.

— Скажешь, если затекут руки, — вернул в реальность голос Асира. Он будто обретал плотность, наполнялся жизнью. После равнодушной отстраненности Лин особенно четко уловила разницу. Сейчас Асир говорил громче, с повелительными интонациями, и то ли от них, то ли от такого резкого контраста по спине поползли мурашки. Лин прислушалась к ощущениям в руках, в запястьях, пошевелила пальцами. Она чувствовала легкое напряжение от непривычной позы, от невозможности ее сменить, но больше ничего неприятного не было.

— Все хорошо, — тихо сказала Лин, прислушиваясь к движениям Асира. Потому что он снова перемещался. И втянула воздух, почувствовав резкую хватку на талии. Но жесткое давление тут же сменилось едва ощутимыми, легкими, даже, пожалуй, щекотными прикосновениями. Асир задевал ее только подушечками пальцев, прошелся по ребрам вверх, так что Лин задышала чаще, спустился ниже, к бедрам, подождал пару мгновений, которых ей хватило, чтобы нервно облизать неожиданно пересохшие губы. А потом потянул вниз шаровары. Предки! Она и забыла за всем этим новым, страшным и важным, что все еще лежит тут в штанах!

Лин приподнималась, как могла, помогая избавлять себя от одежды. Асир выпутал ее из штанин, и шаровары тоже улетели куда-то на пол.

— Моя анха покажет своему кродаху, как сильно хочет его? — спросил Асир, сгибая ее ноги и разводя колени.

— Да! — Лин шире развела бедра, стараясь не думать о том, как видит ее сейчас Асир. Потому что от картинки, которая навязчиво лезла в голову, охватывало жаром и… не смущением, нет, каким-то эхом смущения, отголоском. Будто то ли она сама, то ли ее внутренний зверь вдруг решили, что если Вожаку хочется смотреть, то это не может быть стыдно или неправильно.

И ведь Асир уже видел ее голой! И смотрел, и откровенно разглядывал не раз! Почему же она волнуется так, будто впервые перед ним разделась? «Потому что ты впервые попросила этого сама, — отозвалось в памяти почему-то голосом Асира. — Сама выбрала».

А еще, наверное, потому что раньше она могла показать ему, как сильно хочет, всей собой. Обняв, прижавшись, поцеловав или ответив на поцелуй. Радостно приняв ласку. Да хотя бы прикоснувшись! Сейчас же — не могла ничего, даже взглядом выразить желание! Только развести колени, раскрыться, подставиться хотя бы под его взгляд.

Она вскрикнула, почувствовав мягкое прикосновение между ног. Асир ласково помассировал между складочек, как будто желая успокоить, но на самом деле лишь взбудораживая сильнее. Надавил, но, когда Лин с жадным нетерпением вскинула бедра, желая почувствовать его сильнее, тут же убрал руку.

Лин застонала, безуспешно пытаясь сдержать разочарование, и вдруг услышала чьи-то легкие шаги. Шаги не Асира!

Первым побуждением было — сжаться, закрыться. Но тут Асир легко, даже как будто небрежно погладил внутреннюю сторону бедра, и под его ладонью Лин снова широко развела ноги, опустила колени в стороны. Щеки обожгло стыдом от внезапной мысли: она даже не знает, под чьим еще взглядом, кроме Асира, лежит, словно распластанная лягушка! Но…

Асир не против?

Или… может, ему даже нравится? Нет, не то, что на нее смотрит кто-то еще, а то, что ее желание от чужого взгляда не становится меньше!

— Владыка, — произнес кто-то невыразительным тихим голосом. Клиба?

— Стой так, — велел Асир. Лин почувствовала его движение, а потом на левом соске вдруг туго сомкнулось что-то жесткое и ледяное! Металлическое⁈ Лин ахнула, вскинулась, но Асир надавил ладонью на живот, и она послушно замерла, только вот справиться с дрожью не получалось. Не было страха, не было боли, зато было слишком сильное напряжение. И от незнакомых, неожиданных ощущений, и от боязливого любопытства — что это такое, для чего? Почему какие-то металлические штуки, а не руки или губы Асира? «Значит, и руки, и губы понадобятся для другого», — последовал очень логичный, невероятно возбуждающий и слегка — из-за клибы — смущающий вывод.

Асир снова погладил ее бедро, провел пальцами вдоль складочек. Почему-то в этом простом движении почудился вопрос. «Хочешь? Или все-таки смущаешься?» И тут Лин обожгло другим, совсем свежим воспоминанием. Слова Асира, когда он принял ее просьбу. «Ничто не имеет