Воля владыки. В твоем сердце - Рия Радовская

значения. Даже если рухнет потолок или ворвется вооруженная толпа». Потолок не рушился, вооруженной толпы тоже, слава предкам, не предвиделось, а для нее, выходит, имеет значение единственный клиба, который, к тому же, наверняка выполняет приказ Асира?

— Хочу, — прошептала она.

И тогда второй, правый, сосок так же сжало жестким и ледяным.

И снова она вскрикнула, втянула воздух, краем сознания отметив, что запах Асира по-прежнему почти не ощущается, зато почему-то пахнет душистым, сладким, вызывающим в памяти лето. Варенье? Мед? Или какой-нибудь напиток? Или это запах из сада стал ощущаться ярче?

Соски под стиснувшими их зажимами начало едва заметно покалывать, сначала левый, чуть позже — правый, и Лин вдруг поняла, что еще никогда не ощущала ничего подобного. Вместо мягкости губ Асира или его резких, болезненных укусов — непрекращающееся давление, и оно перетягивает на себя внимание со сладкой тяжести внизу живота, с тянущего напряжения в мышцах связанных рук. Перетягивает, но не мешает чувствовать все сразу.

Лин глубоко вдохнула. Непроходящее давление на сосках не причиняло серьезной боли, а слегка болезненные ощущения рождали только волнующее предвкушение. Может быть, позже… Но пока… Легкое покалывание сменилось тянущим теплом, оно расплывалось от сосков медленно, возбуждающе и скоро охватило всю грудь.

Асир сидел не шевелясь, будто давал ей время привыкнуть, или, может быть, просто смотрел? Рассматривал, изучал ее реакцию? Или… любовался? Ему нравится? Этот вопрос неожиданно так взволновал, что Лин дернулась, позабыв про связанные руки. Вдруг отчаянно захотелось дотронуться до него. Заглянуть в глаза.

— Владыка! — выдохнула она. Почему-то сейчас назвать его именно так показалось правильным.

— Ты пахнешь жаждой. Сильной. Страстной, — отозвался Асир, и от отчетливых рычащих нот в его голосе Лин пробрало уже нешуточной дрожью. Она хотела его прикосновений. Ждала их. И впрямь жаждала! Хотела, чтобы этот кродах любовался ею, обладал, снова и снова делал только своей! И ничто больше действительно не имело значения. Ничто и никто.

— Владыка, — она всхлипнула и тут же почти захлебнулась воздухом: между грудей, в самый центр, вдруг упала обжигающая капля. И сразу это обжигающе-болезненно-горячее сменилось мягким прикосновением губ, быстрыми, скользящими прикосновениями языка.

За первой каплей упала вторая — ниже. Это было больно, по-настоящему. Но… Но боль казалась острой, искрящейся вспышкой, и следом за ней к саднящей, чувствительной коже, одновременно успокаивая и дразня, прижимались губы Асира, скользил его ласкающий язык.

Капли следовали одна за одной, все ниже и ниже. Лин на каждую отзывалась криком, потому что не могла молчать, да и Асир ничего подобного не приказывал. Наоборот, ему ведь всегда нравилось, если она не сдерживалась, да?

Когда новая капля, тяжелая и большая, больше прочих, шлепнулась в районе пупка, и Асир прижался губами к центру живота, Лин горела уже вся, от пламенеющих щек до пальцев на ногах, которые покалывало от напряжения. Возбуждение было таким сильным, что еще одна капля, или еще одно прикосновение Асира, любое, даже самое безобидное, унесет ее за грань наслаждения.

— Уходи, — резко сказал Асир. Что-то металлически звякнуло, и Лин самым краем сознания уловила шаги. Но сейчас ей было не до них. Потому что Асир плеснул на живот уже много этого самого горячего, очень горячего, хотя уже и не настолько обжигающего, как было вначале, и оно медленно и вязко потекло по животу вниз, а Асир, крепко ухватив ее за бедра, слизывал его короткими, дразнящими прикосновениями языка. И Лин кричала уже не от боли, нет! Она отзывалась криком на каждое быстрое движение языка Асира, дергалась навстречу, выгибалась, пытаясь продлить эти прикосновения, подставиться под них, прочувствовать их сильнее.

А потом Асир прижался губами между разведенных ног, и Лин, выгнувшись, захлебнулась криком. Так ярко, так невероятно чувствительно! Ее накрыло одной оглушающей волной, но Асир не остановился, и за ней почти сразу пришла другая. Лин барахталась в них, пытаясь удержаться на плаву, не отключиться от этих сменяющих друг друга приливов удовольствия. Асир дал ей всего пару вдохов передышки, а потом втолкнул в нее пальцы. Неглубоко, не как тогда, когда он успокаивал ее перед первым выходом к владыкам, но Лин хватило и этого. Она так долго ждала… Столько дней! Что сейчас тело, кажется, наконец-то брало свое, ему было достаточно даже такой малости. Лин едва не отпустила себя, едва не ушла в жаркую, ослепительную новую волну с головой, в последний момент удержалась — сжалась вокруг пальцев Асира, задышала ровнее, потому что наконец учуяла его запах. Он пока не обволакивал плотным облаком, но он был, отчетливо-пьянящий, удерживал, тянул к себе. Лин старалась дышать спокойнее, пить его неторопливо, мелкими глотками, смакуя, но запах сгущался, и сдерживаться с каждой секундой получалось все хуже. А потом Асир вытащил пальцы и одновременно освободил оба соска, и тут же накрыл губами левый. Все тело прошило острым, обжигающе-болезненным удовольствием. Асир слегка сжал губы, и Лин вздрогнула от саднящего, но удивительно сладкого ощущения, подалась навстречу, пытаясь ощутить Асира всего, прижаться телом к телу.

И сразу почувствовала его внутри. Медленное, распирающее, головокружительное ощущение, по которому она так давно и так сильно скучала. Асир накрыл ее губы, и она ответила пылко, жадно, с облегчением обхватывая его ногами.

— Не спеши, — сказал он, почти не прерывая поцелуя, и Лин честно старалась не спешить. Но его член внутри, который хотелось удержать, его язык во рту, невозможность обхватить его руками, невозможность увидеть — все это мешало послушно терпеть и не торопиться.

Немного легче стало, когда ее накрыло еще одним оргазмом, таким же плавным и неспешным, как толчки Асира. Лин покачивалась на этих мягких ласковых волнах удовольствия и думала, что ей давно не было так спокойно, легко и правильно. Как будто не только ее прежний мир, но и этот — с серальным змеюшником, тайными расследованиями, происками Джасима, медленно приходящим в себя после талетина Им-Роком — тоже где-то в другом измерении, по ту сторону очередного разрыва. А ее настоящий мир сейчас — Асир. Ее господин, ее владыка, ее кродах. И здесь, в этом мире, ей не нужно ничего опасаться, она не должна за что-то или за кого-то отвечать, да ладно за кого-то, даже за себя! Потому что она отдала себя Асиру, и он принял наконец-то этот дар. И теперь у нее действительно нет желаний, кроме его желаний, нет секретов, потому что ее секреты принадлежат ему, как и она сама, а его удовольствие доставляет наслаждение ей.

Хотя нет, одно свое желание у нее все-таки есть. Чтобы он был рядом.