Поцелуй дракона - Миранда Мартин

— Петрас? — спрашивает Розалинда.

— Да? — отвечает Петрас, не глядя ей в глаза.

— И?

— Да, я сделал это, — говорит он.

Розалинда смотрит и ждёт.

— Они это заслужили. Они нам здесь больше не нужны, — добавляет Петрас.

— Ты принял это решение самостоятельно? — спрашивает Розалинда, выгибая идеальную бровь.

— Что ты имеешь в виду, Розалинда? — спрашивает новый голос.

Сквозь группу, в которой находится Петрас, проходит мужчина среднего роста. У него седина на висках, тёмные волосы, загорелое лицо с глубокими морщинами и большие руки. Несмотря на жару, он одет в костюм-тройку и выглядит почти так же безупречно, как Розалинда, но не совсем.

— Я ни на что не намекаю, Гершом, — говорит Розалинда. — Я только спросила.

— Этого человека судят? — спрашивает Гершом. — Неужели мы настолько отошли от своих корней, что теперь осуществляем правосудие?

— Расследование, Гершом. Вопросы не нарушают ничьих прав.

— Ой ли? Его допрашивают без участия правозащитника.

— Он признал, что сделал это, — возражает Розалинда. — Остался единственный вопрос — зачем.

Я всё еще пытаюсь отдышаться, но жгучая боль в боку, по крайней мере, ослабевает.

— Это правда, Петрас? Ты это сделал? — спрашивает Гершом, поворачиваясь к нему.

— Да, да, сэр, — говорит Петрас, его взгляд метался то к Гершому, то в сторону, а затем снова обратно.

Бегло озирается. Говорит не твёрдо. Поверить такому сложно.

— Понятно, — говорит Гершом. — Ну, это очень неудачное решение.

— Нам нужно знать, зачем он это сделал, — вмешивается Розалинда.

— Да, — говорит Гершом, поворачиваясь к мужчине. — Петрас, зачем ты совершил такой отвратительный поступок?

— Хм? — говорит Пятрас, в замешательстве поднимая глаза. — Поступок?

Гершом улыбается, кладя руку Петрасу на плечо.

— Ужасное действие, — говорит Гершом, объясняя это слово.

— Ну, ну, потому что нам здесь больше не нужны они. Ты и сам должен это знать, — говорит он, улыбаясь с тем, что я могу назвать только облегчением.

— Понятно, — говорит Гершом. — Ну вот, Розалинда. Вот почему он это сделал.

— Кто его подговорил? — она требует ответа.

— Кто подтолкнул его к этому? — спрашивает Гершом. Улыбка на его лице говорит мне всё, что мне нужно было знать. Слушая Гершома, я чувствую себя мерзко. Я не верю ничему, что он говорит.

Что-то вспыхивает за пределами купола, привлекая моё внимание. Когда я смотрю, Рагнар стоит с другой стороны, и моё сердце подпрыгивает к горлу. Я делаю шаг вперёд, прежде чем осознаю это.

Он беспокоится обо мне. Я улыбаюсь, пытаясь его успокоить.

— Да, Гершом, — говорит Розалинда прерывающимся голосом. — Подтолкнул его к этому. Откуда ему пришла такая идея?

— Петрас? — спрашивает Гершом, поворачиваясь к мужчине лицом.

— Меня не заставляли это делать, я сделал это, потому что это правильно. Нам не нужно скрещивание видов, — говорит он, почесывая затылок.

— И вот, пожалуйста, — говорит Гершом, и на его лице расплывается улыбка, идущая от уха до уха.

Розалинда смотрит, поджав губы. В толпе позади неё раздается ропот, напряжение нарастает. Покалывание пробегает по моей коже, когда я понимаю, что этот момент может пойти в любую сторону. В зависимости от того, что она скажет и сделает, ситуация разрешится мирным путем или перерастёт в нечто вроде бунта.

Розалинда тоже это чувствует. Она кивает Гершому.

— Очень хорошо, — говорит она. — Возьмите Петраса под стражу. Нам нужно устроить суд над ним.

— Конечно, — говорит Гершом.

Он поднимает руку и кружит пальцем в воздухе. Двое мужчин позади него подходят и берут Петраса за обе руки, а затем уводят его.

— Но я не сделал ничего плохого! — Пятрас кричит через плечо.

Никто не отвечает.

— Всё в порядке, — говорит Розалинда. — У вас всех должна быть работа, которую вы должны выполнять, так что давайте приступим к делу. Любой, кто что-то знает об электронике, подойдите ко мне помочь с этой дверью. Амара вне доступа, и у меня нет другого инженера.

— Я могу помочь, — говорит Делайла, выходя из группы.

— Кто ты? — спрашивает Розалинда.

— Делайла.

— Ты из другой части корабля, верно? — спрашивает Розалинда.

— Да, — говорит Делайла.

Боже мой, я стараюсь не фанатеть, но она действительно потрясающая. Как она поняла?

— Я тоже постараюсь помочь, — добавляю я.

Я не инженер, но хорошо вижу закономерности, это может помочь.

— А вы? — спрашивает Розалинда.

Бабочки затанцевали у меня в животе, когда она посмотрела на меня так, будто меня взвешивает и оценивает.

— Я Оливия.

— Хорошо, вы двое приступайте к работе, — говорит Розалинда.

Делайла усмехается, когда я присоединяюсь к ней, и мы вместе идём к двери.

— Ты же знаешь, что это Гершом подговорил его на это, — говорит Калиста Розалинде.

— У тебя есть доказательства? — спрашивает Розалинда тихим голосом.

— Нет, он умён для такого, — говорит Калиста.

— Именно, — говорит Розалинда.

Калисты сильнее нахмурилась. Воды здесь глубокие. Что такого в человеческой природе, что может вызвать такую ​​ненависть? У тех из нас, кто разбился в другой части корабля, не было такой политики. Выживание было превыше всего. Не было времени на такую ​​ерунду.

— Дерьмо, — сказала Делайла тихим голосом и наклонилась ближе к поломанной панели.

Я не уверена, говорит ли она о нанесённом ущербе или о подслушанном разговоре позади нас. Она оглядывается, затем переводит взгляд обратно. О, точно, из-за разговора.

Закусив нижнюю губу, я киваю. Я не уверена, что с этим делать. Другие люди здесь боятся, что змаи отберут всех их женщин? Поэтому? Если да, то почему другие женщины присоединяются к этому же движению? Это не имеет смысла. Змаи мне принесли только пользу. Даже если Лейдон и был страшен за воротами, он не вёл себя так по отношению к людям.

— Да, — говорю я, соглашаясь с Делайлой.

— Что, чёрт возьми, не так с этими людишками? — она шепчет.

— Я не знаю.

Делайла издает длинный, низкий звук, копаясь в проводах.

— Всё плохо, — говорит она. — Когда он разбил замок, плата сгорела. Её невозможно починить, нам придется её заменить.

— Ладно, интересно, есть ли у них где-нибудь такой же?

— Было бы шикарно, да? — говорит Делайла.

Фыркая, я сама копаюсь в проводах, и ищу что, сама не знаю. Слабый запах горелого пластика — единственная награда, которую я получаю. Она права насчет того, что панель поджарилась. Я не эксперт по электронике, но я потратила времени больше, чем положено, на работу с компьютерами, и всегда совала нос, когда техники занимались ремонтом.

— Каков вердикт? — спрашивает Розалинда.

— Всё плохо, — говорит Делайла. — Нам нужно заменить плату. — Она указывает за провода.

Розалинда кивает, но не выказывает никаких признаков разочарования.

— Ладно, — говорит она.

— Какого дьявола, —