Не буди лихо - Виктория Рогозина

Загрязнение затронуло более двести тысяч квадратных километров, распространяясь в виде радиоактивных аэрозолей. В первые дни после аварии ветер разнёс эти частицы по огромным территориям, и радиоактивные осадки выпали даже в местах, удалённых от ЧАЭС на сотни километров.

Наибольший урон получили регионы, находящиеся в непосредственной близости к Чернобыльской станции: северные районы Киевской и Житомирской областей Украины, Гомельская область Белоруссии и Брянская область России. Радиоактивные изотопы — йод, цезий, стронций и плутоний — разлетелись на десятки километров от эпицентра аварии, и хотя благородные газы быстро рассеялись в атмосфере, более тяжелые элементы осели на землю.

Пыль стронция и плутония выпала в пределах ста километров от станции, и они представляли серьёзную угрозу из-за своей долгоживущей активности. Йод и цезий распространились на гораздо более обширные территории, и даже удалённые районы СССР, такие как Ленинградская область, Мордовия и Чувашия, оказались под угрозой из-за выпавших осадков.

Это была невидимая угроза, разрушавшая жизни людей. Она не имела запаха, цвета или формы, но несла смерть и разрушение. Трагедия разрослась до таких масштабов, что её последствия будут чувствоваться десятилетиями.

Глава 31

Анна с трудом устроилась на работу в местную больницу в Брянске. Место нашлось быстро — помощь была нужна везде, и её опыт был ценен. Однако, несмотря на погружение в работу, её мысли постоянно возвращались к Чернобылю, к покинутой Припяти и к тому, что случилось на ЧАЭС.

Каждое утро, идя в больницу по узким улочкам Брянска, она мысленно оказывалась у разрушенного реактора, среди погибших деревьев и покинутых домов. Её сознание никак не могло оторваться от образа опустевших улиц Припяти, где они с Виктором когда-то гуляли, строили планы на будущее. Все эти счастливые моменты, полные жизни, теперь казались иллюзией, разрушенной этой катастрофой.

На работе Анна механически выполняла свои обязанности, помогала больным, старалась сосредоточиться на пациентах, но каждый взгляд на часы заставлял её сердце сжиматься. Она представляла себе, что сейчас делает Виктор: в защитной маске, среди горящих обломков станции, он всё ещё там, в эпицентре этой трагедии. Анна часто ловила себя на том, что, проверяя пульс пациентов, сама задерживала дыхание, надеясь услышать новости — откуда угодно, от кого угодно — о Викторе.

Однажды, в короткий перерыв между приёмом пациентов, Анна вышла на улицу и на мгновение прикрыла глаза. Солнечные лучи касались её лица, но она не чувствовала тепла. Перед глазами снова вставала Припять, её родной город. Она вспоминала тот день, когда по радио объявили эвакуацию, как она в спешке собирала вещи и пыталась убедить себя, что всё это временно. Что она обязательно вернётся и снова увидит Виктора.

Но теперь она понимала, что возвращение может не случиться, что они могли уже никогда не встретиться. И эта мысль съедала её изнутри. Внутренний мир Анны рушился под тяжестью неизвестности, под страхом за любимого. Каждая весть о масштабах аварии на ЧАЭС была как нож в сердце. Анна не могла остановить поток тревожных мыслей, которые преследовали её и на работе, и дома, и в снах.

Виктор был там, в центре этой катастрофы. Его жизнь была в опасности. И Анна не могла ему помочь. Этот груз висел на ней как тяжёлая цепь, не давая вздохнуть полной грудью ни на секунду.

Анна сидела у окна в маленькой комнате, где её приютили дальние родственники в Брянске. За окном мерно шли дожди, словно сама природа оплакивала то, что произошло. Тихое шуршание капель по стеклу лишь усиливало тягостные мысли, которые не оставляли Анну с тех пор, как она покинула родную Припять.

Всё её существо было сосредоточено на одном человеке — Викторе. В голове мелькали образы их жизни в Припяти: утренние прогулки по зелёным улицам, уютные вечера после работы, когда они сидели на балконе, делились планами на будущее и смеялись, словно всё впереди было таким простым и светлым. Их связь была прочной, наполненной искренней любовью и доверием. Анна помнила, как счастливы они были, несмотря на трудности. Но это счастье казалось теперь таким далёким, словно другой мир, куда уже нет дороги обратно.

И вот сейчас, сидя у окна, она внезапно вспомнила, как накануне аварии Виктор был странно молчаливым, напряжённым. Он казался погружённым в собственные мысли, редко откликаясь на её слова. Анна тогда не придала этому значения, думая, что это обычная усталость после долгой смены на станции. Но теперь этот момент врезался в её память.

Она вспомнила, как ночью, перед самым взрывом, проснулась от того, что Виктор стоял у окна, глядя куда-то вдаль. Его лицо было суровым, как будто он ожидал чего-то страшного. Анна спросила его, что случилось, но он лишь покачал головой, пробормотав, что это всего лишь мысли. Она не настаивала, решив, что это просто усталость и заботы о работе, которые временами его захлёстывали.

Теперь же Анна поняла, что Виктор, возможно, чувствовал приближение беды. Он знал свою работу лучше, чем кто-либо другой. Ему, вероятно, удалось уловить что-то, что оставалось скрытым для остальных. Это воспоминание ударило её словно ледяная волна. Она почувствовала, как сердце забилось сильнее, и невидимая тяжесть вновь легла на грудь.

"Неужели он знал?" — пронеслось у неё в голове. Мысль о том, что Виктор мог предчувствовать катастрофу, лишь усиливала её беспокойство. Теперь всё выглядело иначе: его мрачное лицо, немые взгляды в окно, желание быть на станции до последнего — как будто он принимал на себя груз неизбежности.

Анна знала, что сейчас он всё ещё там, в центре ужаса и разрушения. Он, как и другие ликвидаторы, боролся с невидимым врагом — радиацией, которая проникала в тела, разрушая всё на своём пути. Виктор не ушёл, несмотря на опасность, и это тревожило её сильнее всего. Она понимала, что он был там, потому что считал это своим долгом. Но в её сердце билось другое — он должен был быть с ней, должен был уехать, должен был выжить.

Анна не находила себе места. Каждый день в новой жизни казался ей пустым и бессмысленным. Работая в местной больнице, она пыталась отвлечься, заботилась о пациентах, но её мысли всегда возвращались к одному: Виктор. Он был там, в Припяти, в самом центре этой катастрофы. Он продолжал работать на станции, подвергая себя опасности, и каждое мгновение без него казалось Анне вечностью.

Каждый вечер, возвращаясь в маленькую комнату к своим родственникам,