Вишенка 45. Сильным трусы не нужны - Мара Евгеника

наглый язык на своих губах. С наслаждение ощущаю, как он раздвигает лепестки в стороны, проводя несколько раз снизу вверх к клитору и обратно. После прижимает язык к волшебной точке и начинает мягко посасывать.

Меня пробивает дрожь. Резко выдыхаю и подаю бедра вперёд, сжимая и расслабляя их.

Шаловливые пальцы Парамона внутри меня в унисон языку начинают двигаться сильнее и быстрее.

Секунда и в моем теле снова разгорается пламя, в голове взрываются мириады огненных точек.

Мне становится душно, не хватает воздуха. Меня трясёт. Я улетаю в прямом смысле этого слова.

Вижу словно со стороны, как Парамоша подхватывает, несёт меня в спальню, кладет на кровать, широко разводит ноги в стороны, вклинивается между ними, опять начинает ласкать.

Буквально за секунду достигаю пика наслаждения, но кончить шаловливый Парамоша мне не даёт, снова входит вглубь и начинает двигаться стремительными размашистыми движениями без остановки.

Очень быстро мы оба искрим и взлетаем на пик страсти. Нас трясёт, словно от передоза.

Парамоша, продлевая моё наслаждение, целует меня, ласкает руками и шепчет на ухо приятные непристойности.

Кладу голову на мужское плечо. На секунду прикрываю веки и лечу в теплом облаке.

Чувствую жаркий поток воздуха, лениво распахиваю глаза.

Павел смотрит на меня с улыбкой. Взгляд его полон нежности.

– Вишенка, как же ты а-а-ахуительно кончаешь. Сладкая… страстная… горячая! Моя девочка! Нежная…податливая…красивая! Ты просто космос! Мой - космос!

Глава 44

Лежу, не ощущая собственного тела. От него осталась только невесомая оболочка.

Содержимое, как пух из подушки, напрочь выпотрошили многочисленные оргазмы.

После третьего или четвертого я потеряла им счет.

Как это не смешно, но фраза: “Не сможешь свести ноги вместе!” – из фигуральной для меня стала реальнее реальной.

И пока еще ноги я точно вместе свести не могу. Впрочем, как и пошевелиться.

Пока я лениво думы думаю, рука Парамонова снова оказывается на моей груди.

Сама не осознавая, на уровне какого-то животного инстинкта, сама подставляю свои груди его ласкам.

Он целует их, кружа по болезненно чувствительной плоти. Языком играет сосками. Посасывает их, как младенец…

- Вишенка, у тебя шикарная, упругая грудь! Да и, в принципе, ты само совершенство! Ну, за исключением резко-дерзкого характера. Но…Это дело поправимое…

Порыкивая, целуя то одно, то другое полушарие, Парамон снова сдавливает и массирует, словно оголенные нервы, соски и опускается дорожкой поцелуев ниже.

Его прикосновения и поцелуи сводят меня с ума.

Я опять начинаю заводиться и дрожать.

Каждая волосиночка на моем теле становится дыбом.

- Что ты со мной творишь?! Изверг! Это просто бесчеловечно-о-о! - выдыхаю шепотом, перетекающим в гортанный стон. Но…

Кто бы меня слушал.

Парамон, хмыкает и, будто испытывая меня на стойкость, опускается ниже к лобку.

Проводит нежно по нему ладонью. Пальцами играет с возбужденной плотью. Ртом в плотное кольцо берет губы и языком их разводит. Приподнимает голову и с наглым прищуром смотрит мне в глаза.

– Если честно, был уверен, что ты рыжая чертовка. Но… Судя по цвету кудряшек ты настоящая блондинка! Красиво все у тебя здесь! Каюсь, в прошлый раз был так голоден, что даже не обратил внимание на эту красоту...

Парамон утыкается носом в самую глубину и громко мурчит, будто кот от валерьянки.

– Пахнет обалденно! А самое потрясающее… У тебя очень много смазки. Она густая, вязкая – сплошной силикон. Ну, что сладкая моя, приступим еще раз к основному блюду нашего позднего ужина. Кстати, у меня в очередной раз ощущение, что я первый в этой сладкой норке. Твоя устрица слишком узкая и хваткая. Черт, хочу снова в её тесноту…

– Экий, ты азартный, Парамоша…

Выдыхаю со стоном, вздрагивая от его порочных, но таких сладких прикосновений.

– Может ты не золотом занимаешься, а препаратами, повышающими потенцию. И каждый образец испытываешь не себе?

Язвлю и с силой упираюсь ладонями в его голову, пытаясь выпихнуть ее из развилки ног.

– С какого ху… такие фантазии, графинЮшка?

– С такого, Павел Какульевич! Слишком уж ты в свои сорок пять темпераментен и неутомим.

– Ну, у тебя в твои прекрасные молодые годы тоже с либидо все отлично, – зеркалит мой тон Парамон.

Пока мы перекидываемся репликами, он успевает приподняться. И теперь уже мурлычит в мое ухо, словно кошак мартовский.

– Со мной же и моей потенцией все просто. Я веду здоровый образ жизни: не имею вредных привычек, правильно питаюсь, занимаюсь спортом. Ну, и всяко разно…Понятно, графинЮшка…

– Не называй меня так. Мне не нравится, – фырчу, прижатая к его волосатой груди.

– Еще чего… Называть буду, как мне нравится, – отвечает Парамоша, звонко чмокая мне в ухо. – Кстати, не хочешь узнать, как проходит мой бракоразводный процесс?

– Нет. Не интересно.

– Почему? – удивленно вскидывает бровь Парамон и кривит угол губы.

– Зачем мне лишняя, ненужная информация, – произношу равнодушно. – Или ты самоуверенно решил, если между нами случился секс, значит, я все забыла и простила?

– В смысле? – снова не скрывает удивления Павел.

– В коромысле, самоуверенный мой! В коромысле…

Хмыкаю и сдвигаюсь от Парамонова в сторону. Сажусь на кровати и натягиваю на себя покрывало.

– То, что сейчас было – это просто секс. Физиология и не более того, – произношу как адвокат, намеренно безэмоционально, хотя на самом деле мою душу штормит от эмоций.

– Парамонов, наш с тобой секс и наши отношения – это совершенно разные истории. Ну, как две параллельные непересекающиеся прямые, – говорю, глядя пристально с вызовом в синие глаза мужчины, который мне нравится до дрожи и сердечного галопа.

И я не могу продолжать отрицать этот факт. И мне от этого грустно и печально. Причин моего душевного деструктива несколько.

И их я хочу донести до невозможно гадкого Парамоши.

Сделать это хочу, чтобы окончательно поставить точки над всеми “i” в этой истории, которая для меня давно перестала быть забавной.

– Павел, я, конечно, не злопамятная, но зло помню, потому что память у меня хорошая…

Громко цокаю языком, качаю головой и хмыкаю, глядя в его штормовые глаза. По их цвету понимаю, происходящее Парамоше не нравится.

– Ты с какого-то перепуга решил, что я пешка, которой ты можешь играть и жертвовать. Своей дурацкой многоходовкой ты нанес ущерб моей деловой репутации и моему самолюбию. И этого я никогда не забуду!

– Хочешь, чтобы я извинился? Встал на одно колено? Бился башкой об