Рыжая на его голову - Лилия Сурина

сам не свой без тебя. Запорет сегодня игру, как пить дать. Команду опозорит, а тебе это надо? Ты же виноватой будешь, и так уже парни на тебя обижаются, и на Страйкера рычат, мол вали тогда уж в столицу. А если перед игрой помиритесь, то отыграет идеально, как пить дать.

— Да… — сглатываю комок, вдруг вставший в горле. — Да, я хочу помириться. Что делать нужно?

— Посмейся, и погромче, — Олег придвигается ко мне, когда ребята проходят мимо гуськом, несмотря на праздник, настроение у всех хмурое. — Сделаем вид, будто я тебе рассказываю что-то интересное, выведем этого бирюка на ревность.

И я смеюсь, сначала неуверенно, а потом все сильнее, замечая, как Глеб бросает на нас ревнивые взгляды. Я ему небезразлична, это видно. И я так по нему соскучилась.

А если Егорова снова влезет между нами, уж я ей устрою.

Глава 31

Глеб

Я сам себя загнал в ловушку, выпросив у Риты страницу в соцсети от ее имени. Да, я ушел тогда из больницы, сделал вид, что послушался, а сам переписывался с птахой каждый вечер, и очень старался не выдать себя. Знал все о ее самочувствии, как она провела день, о чем думала. Знал и о том, что уезжать передумала, я тогда от счастья чуть не орал на весь дом.

Но переписка перепиской, а не прижать мелкую к себе, ни потискать, ни поцеловать не могу и это бесит. Запах ее не чувствую, и прямо не хватает его, смех не слышу и тоска берет. Ладно в доме имеется ее аромат, в кухне. Иду к шкафу, открываю банку с кофе и мензурку с ванилью из запасов матери, дышу, представляя изящную фигурку, рыжую копну из кудряшек. Моя…

И вот однажды вечером спросил ее о планах на будущее, как она видит нас дальше. И получил:

«Рит, какое у нас с Глебом может быть будущее? Он уедет контракт заключать, станет великим хоккеистом, я верю, что его мечта сбудется. А я после школы вернусь в Италию, там уже оплачена моя учеба в вузе. Так что, это к лучшему, что мы уже разбежались, легче будет рвать, чем если бы прикипели друг к другу»

«Да ладно, можно же и здесь учиться на врача», — ответил ей, чувствуя, как горечь разливается в горле.

«Я не стану ему мешать, поверь, одиноким он не останется, найдется сотня девушек, лучше, чем я… давай не будем больше открывать эту тему? Ну можно было бы повстречаться до конца учебного года, но и все на этом. Посмотрим, если смогу приструнить Лизу, то…»

До конца года, значит. Однозначно, меня это не устраивало. И я решил, что если смогу без Даньки продержаться две недели, то уеду после юбилейного матча. А если не смогу, то сделаю все, чтобы вернуть мою птаху. Она права, сейчас лучше расстаться, чем потом рвать сердце пополам. Но я не смог.

Настроение с каждым днем становилось все мрачнее, ничего не радовало. Валялся на кровати все свободное время, слушая песни из ее плейлиста, забил на уроки, жалобы от учителей сыпались как из рога изобилия. Мама приходила в мою комнату, чтобы отругать или сделать внушение, но видела мой помятый вид и только махала рукой.

— Ты бы хоть побрился, оброс как леший, — сказала как-то утром, протягивая руку к моему подбородку, но я отшатываюсь, не желая никаких прикосновений. — Сынок, так нельзя.

— Как? — без аппетита грызу тост с малиновым джемом, любимый раньше.

— Ты страдаешь, и мне больно видеть…

— Ничего, потерпи, через неделю отыграю юбилей и уеду нафиг, не будешь видеть меня и больно не будет.

— Куда уедешь? — в родных глазах сверкают слезы, но мне и на них пофиг.

Странное состояние, будто мир стал как черно-белое кино, а время тянется неимоверно.

— В МХЛ уеду, мам, куда же еще.

— Но ты же обещал, что школу окончишь…

— А какая разница, сейчас или через полгода, — прохожу мимо, нечаянно задевая мать плечом.

Я задрался всех жалеть, всем угождать. Все, хоккей только будет в моей жизни, там я хоть четко знаю куда идти. Сегодня выходной, еду на мыс. Весь день жгу костер, перебирая каждую секунду с моей рыжей, представляя ее рядом.

Я по-прежнему поддерживаю переписку, но тема наших с Даней отношений больше не всплывает. Она выкинула меня из головы. А вот у меня не получается.

В понедельник прихожу на тренировку и вижу ее на прежнем месте за каким-то учебником. Будто под дых, даже останавливаюсь, не зная, как пройти мимо. Она меня ждала, про деньги сказала. Мне не нужны ее деньги, пусть только попробует отдать. Внутри поднимается злость. Смотрит на меня не как раньше, а будто чужой совсем, даже боится.

Поговорил с тренером, сказал, что скорее всего уеду скоро, он посмотрел на меня как на предателя. Только сказал, что до юбилея не отпустит. Всю неделю видел Даньку в ледовом и порывался поговорить с ней, но она то сбегала, то была не одна. Я думал, что вернется в школу, что будет искать со мной встречи. Забила и забыла. Ну что же, отпущу тебя, птаха, лети в свою Италию.

И вот день Х настал. Чую, решится сегодня что-то в моей жизни. Или пан или пропал, сделаю последнюю попытку поговорить. Или попрощаюсь с этой девушкой, которая сидит занозой в сердце, или не смогу этого сделать.

Я уже вышел на лед, нужно разогреться перед игрой, но решил, что сейчас прямо подойду к Дане, до игры. Просто спрошу… что спрошу, не успел додумать, услышав звонкий смех.

— Чего встал, раскатывайся, — толкает меня Ден, от удара даже проезжаю с метр, тормозя клюшкой. — Через час игра, разогреться надо, тренер сейчас подойдет и ввалит, если увидит, что ты сегодня под тормоз косишь.

Друг катит к ребятам, а я все не могу отвести глаз от сладкой парочки. Надо же, этот удод сидит возле моей Даньки и что-то втирает ей, та заливается веселым смехом, даже отсюда хорошо слышу. Бесит!

Только хочу подъехать и втащить бессмертному будущему бомбардиру, ишь, везде меня заменить решил. Но тут тренер появляется и гонит его на лед.

Во время тренировки сталкиваемся пару раз, хочу размазать Корецкого по борту, так, чтобы на лед в следующий раз смог выйти только после того, как я в столицу свалю. И чтобы желание тереться возле моей птахи пропало раз и навсегда. Урод моральный.

— Шмелев! — кричит мне тренер и