Прикосновение смерти - Т. Л. Мартин

Я сглатываю, в моем сухом, сжатом горле образуется комок. В его голосе слышится странный намек на муку. Тихое отчаяние. Я хочу посмотреть на него, увидеть его глаза, когда он говорит, но он все еще прижимает меня к комоду, его губы так близко к моему уху.

Без предупреждения дверь ванной распахивается, и выходит Бобби, выглядящий так, будто он только что плеснул водой на лицо и волосы. Он проводит рукой по глазам и подбородку и невинно смотрит на меня.

О, Бобби.

Он совершенно не осознает, что мужчина ростом 6 футов 4 дюйма подстерегает меня там, где я стою, не более чем в четырех футах от него.

Когда тело Смерти напрягается, твердые мышцы сокращаются у меня на груди, бедрах, я изо всех сил стараюсь расслабить собственное тело — нелегкий подвиг. Но я знаю, как странно это будет выглядеть, если я этого не сделаю, стоя у комода, как будто я… ну, в ловушке здесь. Я испускаю низкий, неровный вздох и пытаюсь изобразить легкую улыбку, когда смотрю на Бобби. Он улыбается в ответ, все еще ничего не понимая, и проходит мимо меня к диванчику в ногах кровати.

Я пользуюсь возможностью, когда он поворачивается спиной, чтобы зашипеть на Смерть, и упираюсь руками ему в грудь.

Я все еще не знаю, что он может со мной сделать, и страх по этому поводу полностью не уменьшился, но он должен знать не хуже меня, насколько подозрительным будет выглядеть это для Бобби, если он будет держать меня здесь в таком состоянии. Заботится ли кто-то вроде Смерти о том, чтобы вызывать подозрения? Я не знаю. Думаю, я скоро узнаю.

Он понимает намек и отступает, но только настолько, чтобы дать мне немного пространства для маневра. Он поднимает свои руки, пока они не оказываются по обе стороны от моих, хватаясь за комод ладонями и тем самым удерживая меня заблокированной. Наконец, я могу изменить позу и поднять подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом. Но он не смотрит на меня. На самом деле, судя по тому, как его голова теперь повернута к стене, когда он стискивает челюсти, я бы даже зашла так далеко, что сказала бы, что он очень старается не смотреть на меня.

— Итак, — говорит Бобби таким расслабленным и беззаботным голосом, что я почти могу рассмеяться. Я поворачиваю голову вправо, чтобы видеть его, выглядывая поверх сильной руки, которая удерживает меня на месте. — У тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

— Эм…

Не знаю почему, но я ловлю себя на том, что смотрю в эти затуманенные темные глаза передо мной, ища в них ответ. Есть ли у меня планы? Он будет здесь всю ночь или сможет скоро уйти? Действительно ли я хочу, чтобы он ушел прямо сейчас? Кажется, я никогда не могу разобраться в противоречивых ощущениях, которые его присутствие вызывает во мне.

— Ну? — Голос Бобби возвращает мой взгляд к нему.

— Извини, да. В смысле, нет, но я устала от уборки весь день. Я действительно хочу просто остаться дома, расслабиться.

— Хм. — Бобби выглядит задумчивым, на секунду отводит взгляд и проводит большим пальцем по подбородку. — Да, не был уверен, что ты будешь сегодня работать. Извини за то, что зашел без предупреждения.

Я улыбаюсь без особого энтузиазма, обнаружив, что невозможно сосредоточиться на чем-либо, кроме больших, неумолимых бицепсов, удерживающих меня в клетке, и размеренного подъема и опускания груди прямо перед моим лицом.

— Не беспокойся, — мне удается пробормотать.

— Знаешь, если у тебя новый телефон, я мог бы просто написать тебе заранее.

— Угу. — Мой голос слабее обычного, и это звучит странно даже для моих собственных ушей. — Думаю, я… думаю, мне нужно…

Руки, удерживающие меня в клетке, внезапно опускаются, когда мужчина передо мной делает шаг назад. Он прерывисто вздыхает и потирает рукой шею, затем наконец — неохотно? — встречается со мной взглядом.

— Для всех было бы лучше, если бы парень ушел. Прямо сейчас, — мягко говорит он. На этот раз никакого рычания. Никакого кипящего гнева. Это звучит почти как мягкое предложение.

— Мне действительно нужно отдохнуть прямо сейчас, — начинаю я неопределенно, мои глаза все еще прикованы к черно-серым облакам, мои ладони прижаты к комоду позади меня. — Эти судороги…

Я слышу вздох Бобби и скрип дивана, когда он встает.

— И это мой сигнал, — говорит он с весельем в голосе. Когда он направляется ко мне, я напрягаюсь, не уверенная, что делать. Он идет прямо рядом со мной, почти касаясь руки Смерти в процессе. — Лучше отпустить тебя на ночь. Могу я увидеть тебя завтра?

Я киваю, не задумываясь, просто нуждаясь в том, чтобы он ушел. Он протягивает руку и заправляет прядь волос мне за ухо. И снова я не могу дышать, наблюдая, как он едва не вступил в контакт с другим мужчиной передо мной. Мужчина, который внезапно выглядит готовым убивать снова, челюсть сжата, а взгляд жесткий. Однако он не двигается, ни в малейшей степени, как бы призывая Бобби подойти ближе.

Я резко выдыхаю и поворачиваю голову, чтобы видеть Бобби полностью, надеясь, что мой голос звучит уверенно и спокойно, когда я говорю:

— Завтра. Мы пообедаем. — Я даже пытаюсь улыбнуться.

Бобби кивает и опускает руку.

— Отлично. Тогда обед. — Он поворачивается и идет к двери. Когда его пальцы сжимают ручку, он оглядывается с прощальной улыбкой.

Потом он ушел.

И внезапно остаюсь только я… и Смерть.

Глава 18

Одна секунда.

Две секунды.

Три.

У нас двоих самое напряженное состязание в гляделки в моей жизни, как будто победа — это не что иное, как вопрос выживания. Невидимая веревка привязывает его взгляд к моему, не давая мне отстраниться. Его руки, возможно, больше не удерживают меня, но с расстоянием менее двух футов между нами, они вполне могут быть. Тепло, исходящее от его тела, покрывает мою кожу легкой испариной. Я не хочу быть первой, кто отводит взгляд, но я не могу этого вынести.

Что бы это ни было.

Мне нужно расстояние между нами. Мне нужно иметь возможность думать. Дышать.

Как только я открываю рот, чтобы что-то сказать — что угодно, — он отворачивается и увеличивает расстояние между нами еще на несколько футов, проводя рукой по своим растрепанным волосам, прежде чем опустить их обратно, чтобы коснуться лица. Его тепло на моей коже исчезает с расстоянием, слегка охлаждая меня, и поток кислорода врывается в мои легкие. Он все еще стоит