Беда - Никки Мэй

— Ты знала! — вскрикнула Бу. — Выкладывай!

И Изо рассказала. Вывалила все как есть.

Аборт… Бедная Сими! Прошла через все это одна. Даже не сказала Мартину. Бу взглянула на Изобель. Почему Сими поделилась с ней?

— Почему она ничего не сказала мне? Или Ронке?

— Может, Сими не хотела, чтобы Ронке об этом знала.

— Но почему?

— Да перестань, Бу! Открой глаза. Очевидно же: Ронке тебе завидует. Она страшно хочет выйти замуж и завести ребенка. — Изобель ткнула длинным ногтем на Бу. — Она хочет такую же жизнь, как у тебя. И Сими не сказала ей потому, что знает: Ронке ее осудит. Что она разозлится.

Бу покачала головой. Она вообще не представляла кого-то менее завистливого, чем Ронке. Или злобного.

— Ты ошибаешься, — возразила она. — Ронке не такой человек.

— Посмотрим. Тебе лучше знать. Но у меня чутье на подобные штуки. Ни слова об аборте, ладно? Я обещала Сими.

— Не скажу, — кивнула Бу. Она потянулась к своему хвосту, но вместо него нащупала кудри. Она знала, что скрыть разговор от Ронке будет сложно. Афроприческа будто стала тяжелее. Она тянула ее вниз.

12. Сими

Сими нервничала. Дети — повсюду! Носятся, орут, крутятся, плачут! Пальцы липкие, кроссовки в грязи, носы сопливые. Сколько лет тому мальчику? Наверняка он уже способен высморкаться в платок. Ребенок, который ползал по полу в одном подгузнике, дернул Сими за замшевую юбку кремового цвета. Сими отшатнулась и поймала взгляд Ронке.

— Помоги! — прошептала она одними губами.

Подруга улыбнулась и подняла чумазого ребенка.

— Кажется, кому-то нужно сменить памперс, да, малыш? Как думаешь, тетушка Сими хочет помочь?

— Тетушка Сими лучше выколет себе глаза какой-нибудь острой палкой, — сказала она и наморщила нос.

Сими пошла в ванную на втором этаже (она заметила, что дети ходили в туалет только на первом) и тщательно вымыла руки в горячей, как кипяток, воде. Она не касалась того ребенка, но лучше перестраховаться.

Когда Сими вернулась, на кухне никого не было. Все вышли во двор. Ну и она пошла к ним. На улице было холодно, но хорошо хоть не шел дождь.

Мартин играл в футбол с детишками и их отцами. София забила гол — вернее, это Мартин упал на землю, как мешок с картошкой, чтобы мяч перекатился через линию. Он поднял Софию, посадил себе на плечи и понесся с ней по саду, крича: «Го-о-о-ол!»

Заметив Сими, муж крикнул ей:

— Пошли играть!

Какое там! Сими указала на свои белые ботильоны.

— А я говорил не надевать белое! — Мартин вернулся к игре. Он носился по саду, раздавая инструкции. — Стреляйте! Стреляйте!

Его новые дорогие кроссовки (их Сими купила) были в плачевном состоянии. Усталость из-за смены суточного ритма забыта. Вообще, это Сими должна была лететь в Нью-Йорк на выходные, но из-за вечеринки Софии они поменялись.

Почему бы Мартину не довольствоваться ролью дяди? Ронке хочет целый выводок детей — мог бы иногда брать парочку к себе. Желательно, чтобы Сими в это время не было дома.

Она вернулась на кухню. Бу металась по помещению безо всякой цели с лицом мученицы — вид маниакальный, толку ноль. Она всегда была такой, когда принимала гостей, — переживала и жаловалась, что все это требует слишком много усилий. Сими удивлялась, как кто-то настолько умный может, оказывается, быть настолько глупым.

Сими внимательнее присмотрелась к Бу. Она, как обычно, натянула джоггеры и спортивную кофту на молнии, но что-то изменилось. Ее образ выглядел скорее расслабленным и непринужденным, а не неряшливым. И дело было не в безумном афро или новых красных туфлях на каблуках. Бу стала сексуальнее — если не обращать внимания, что она все время нервно щупала волосы. Сими пропустила между пальцев свои идеально ровные пряди, постриженные под боб. Афро она делала в четырнадцать — до того, как узнала о существовании выпрямителей.

В отличие от Бу, Ронке и Дидье в эпицентре хаоса чувствовали себя как рыбы в воде. Они прижимали к себе плачущих детей, успокаивали тех, у кого были разбиты коленки, собирали малышню для игр и подбадривали глупеньких карапузов. Сими не совсем понимала, какое определение можно дать карапузу, — наверное, это маленький человек, который не может составить предложение из слов. Ронке и Дидье действовали по наитию, и получалось у них гармонично. Пройди мимо какой-нибудь незнакомец, он бы решил, что Ронке — мама Софии и жена Дидье.

Сими подошла к тетушке Кей — та устроила спектакль одного актера для родителей Дидье, приехавших из Франции. Она рассказывала историю про угонщиков. Сими довелось слушать ее второй раз. Но это было куда интереснее, чем смотреть на детей, которые ковырялись в носу. Кроме того, Сими с теплом относилась к тетушке Кей, ведь она всегда обращалась с ней и Бу так, словно они тоже ее племянницы. Поддерживала Сими, когда та бросила учебу, — единственный взрослый человек, что навещал ее унылое жилище в Истоне.

— Не обращай внимания на своего папочку, — сказала она. — Он просто в шоке.

Сими ненавидела слово «папочка». Сводные сестры постоянно его использовали, и это ее здорово раздражало — так по-детски! Но из уст тетушки Кей звучало нормально.

— Он скоро придет в себя. Папочка тебя любит. Просто дай ему немного времени и доверься Богу! Ты должна делать то, что нужно именно тебе. А я всегда буду тобой гордиться. Уверена, что он тоже!

Это был единственный раз за весь депрессивный и напряженный период под названием «я недоучка», когда Сими перестала притворяться, что все в порядке. Она рыдала, а тетушка Кей обнимала ее, как ребенка. Хотя, справедливости ради, рядом с ней Сими и впрямь выглядела маленькой, будто малышка. А еще тетушка подарила Сими нигерийский кожаный пуфик. Жаль, конечно, что она от него избавилась.

Бу еще в Бристоле, когда впервые познакомилась с тетушкой Кей, пыталась сопротивляться.

— Она милая, но мы ведь не родственницы! Я даже своих родных не называю тетушками. Почему нельзя называть ее Кехинде?

Сими попыталась объяснить.

— Так проявляется уважение. В Нигерии любой человек старше — дядя или тетя.

Теперь уже Бу учит Софию называть Сими тетушкой, а Мартина — дядюшкой. Так мило.

Старшие принялись жаловаться на иммиграцию: родители Дидье сетовали, какой ущерб общине наносят нелегальные мигранты, что никто больше не говорит на их языке, что людям вообще следует оставаться там, где положено. Тетушка Кей с удовольствием присоединилась к разговору.

— Да, сегодня в страны пускают кого угодно, — заявила она без капли иронии.

Ронке и Дидье переносили тарелки на кухонный