Дикая Омега - Ленор Роузвуд

Призрак, как обычно, молчит. Просто сидит, и его ледяные глаза прожигают меня из-под капюшона, отбрасывающего густую тень на его маску. Он не мигает. И дело не только в том, что левый глаз не закрывается полностью из-за шрама.

Хотя я не уверена, вообще ли он смотрит на меня. Иногда кажется, что он проваливается куда-то внутрь себя. Исчезает в тёмных уголках своего разорванного сознания, застывая пустым, стеклянным взглядом.

Как тот самый зомби, которым его дразнит Виски.

А может, его разум сложнее, чем у всех остальных альф здесь вместе взятых, и ему просто нечего сказать.

Вертолёт резко наклоняется, пилот ищет место для посадки. От напряжения у меня ноют пальцы от того, как сильно я вцепилась в бесполезный ремень винтовки. Её пустая тяжесть за спиной кажется обузой.

Наконец «птица» опускается на узкий хребет в нескольких милях от цели, лыжи скрипят по свежему снегу. Винты замедляются, их вуп-вуп-вуп затихает, пока двигатель выдыхает последние обороты.

Тэйн мгновенно встаёт. Даже со своим черепным шлемом я всегда узнаю его по этой манере двигаться: как лев.

— Слушать сюда, — рычит он, раздавая приказы. — Подходим к комплексу пешком с юга, обходя патрули. Радиомолчание, как только будем в километре от объекта. Чума, ты идёшь со мной и Призраком. Валек, Виски — займёте позиции и прикроете нас с пятидесятых калибров.

Виски стонет:

— Я никогда, блядь, ничего не взрываю.

Тэйн делает вид, что его не слышит:

— Держите омегу при себе. Если говорите о ней в эфире — зовите «маленьким кроликом», и она — «он». Понятно?

У Виски вспыхивают глаза. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить свои.

— Кстати, — добавляет Тэйн, бросая мне чёрную балаклаву, а потом — вязаную шапку с длинными клапанами по бокам, словно висячие кроличьи ушки. — Надень. Твои волосы слишком заметны. Но нам нужно отличать тебя безошибочно.

Я натягиваю балаклаву, закрываю нижнюю часть лица, и засовываю волосы под шапку. Вероятно, выгляжу именно так, как их новый позывной для меня. Но если это позволит мне смешаться с местностью, когда я сбегу — пусть так.

— Айви, ты держишься в центре, ясно? — говорит Тэйн, будто читая мысли. — Ни шагу в сторону. Ни геройств. Один неверный шаг — и я свяжу тебя по рукам и ногам и понесу до самой цели. Поняла?

Меня обжигает волна унижения — он говорит со мной, как с непослушным щенком. Но я знаю цену своеволию. Любой протест — ещё крепче цепи.

Поэтому я просто коротко киваю, мое лицо — это каменная маска, после чего выхожу из вертолёта. Мои ботинки хрустят по свежему снегу, ледяные вихри крутятся вокруг ног.

Один за другим призраки спрыгивают на хребет — отточенная, беззвучная машина смерти. Даже Призрак, при всей своей чудовищной, невероятной массе, движется удивительно плавно, каждый шаг вызывает мини-лавины с уступов.

Я не могу оторвать взгляд от дикого альфы. Его дыхание — то странное, ровное, затяжное шипение через фильтры — почти завораживает.

Лёгкое касание локтя заставляет меня вздрогнуть. Я резко оборачиваюсь и замечаю что Чума стоит рядом, а золотые линзы направлены на меня.

— Осторожно, — негромко говорит он, глубокий, глухой тембр вызывает во мне неожиданную дрожь. — Я просто хотел помочь.

Он жестом предлагает протянуть руку, чтобы помочь мне спуститься. Его вежливость ставит меня в тупик.

Я борюсь с собой — принять или отказаться.

Отказ = лишние придирки.

Согласие = маленькая уступка.

Чёрт с ним.

Я вкладываю ладонь в его, дёрнувшись, когда он кладёт вторую руку мне на талию и легко, почти лениво, ставит меня на хребет.

Даже худощавый, он всё равно альфа. Сила абсолютная.

Мои ботинки хрустят, проваливаясь в мягкий, девственно-свежий снег. Чума отпускает меня, отступая на шаг, давая пройти вперёд — ровно туда, куда велел Тэйн. Пара заблудших снежинок цепляется за мои ресницы, тает на горячей коже, оставляя ледяные поцелуи, от которых по голым рукам бегут мурашки.

Остальные из отряда уже выстраиваются, оружие наготове, а их глаза шарят по безмолвной гряде.

Ледяной горный воздух обжигает лёгкие каждым вдохом. Под ногами хрустит снег, пока мы всё глубже продираемся в дикую, безжалостную глушь, а суровые пики Краснозубых гор нависают со всех сторон, как стражи, следящие за каждым шагом.

Я не свожу глаз с массивной, сутулой фигуры Призрака впереди. Его огромная тень разрезает атмосферу, прорубая путь через глубокие сугробы, и я вынуждена ориентироваться на него, словно на движущуюся крепость.

С каждым мучительным шагом ледяные хлопья взрываются вверх, жаля моё лицо, цепляясь за ресницы. Холод просачивается сквозь слои тактической экипировки, пробираясь до самой кожи и поднимая мурашки по голым рукам. Но я сжимаю челюсть и продолжаю идти. Ровно, чётко.

Я не стану слабым звеном. Не позволю себе стать ей.

Глубокие сугробы жадно поглощают мои армейские ботинки почти по колено, и каждый шаг даётся так, будто я пробираюсь по вязкому морю мокрого песка. Бёдра горят от напряжения, икры ноют, словно кто-то впился в мышцы раскалёнными когтями. Пот медленно стекает по позвоночнику, несмотря на леденящий холод, приклеивая выбившиеся пряди волос к раскрасневшимся щекам.

Из груди вырывается раздражённый выдох, когда я снова теряю равновесие и подаюсь вперёд. Я готовлюсь к удару — к тому, что снег сомкнётся вокруг меня ледяным коконом…

Но массивная ладонь хватает меня за бицепс, стальными тисками выдёргивая обратно на ноги с такой лёгкостью, будто я ничего не вешу.

Я резко втягиваю воздух, когда меня выпрямляет, а снег взлетает вокруг сапог морозным облаком. Сердце громыхает в ушах, и я вскидываю взгляд — прямо в ослепительно-ледяные глаза Призрака.

Дикий альфа возвышается надо мной, а между нами пульсирует его странное, протяжное «фуух» — тяжёлое дыхание, просачивающееся сквозь фильтры маски. Он смотрит на меня один-единственный напряжённый миг, и в этом взгляде нет ни малейшего намёка на то, что творится у него в голове. Его холодный взгляд даже холоднее, чем ветер, хлещущий по моему лицу.

А потом — просто отпускает мою руку. Ничего не говоря, разворачивается и продолжает свой широкий, размеренный шаг, будто я была всего лишь очередной занозой на пути.

Я сглатываю, стоя как вкопанная, и на секунду только и делаю, что смотрю на огромные следы, тянущиеся впереди. Протоптанная им дорога будто насмехается надо мной — ну давай, попробуй угнаться за таким зверем в его темпе.

Резкий смешок за спиной выдёргивает меня из оцепенения.

— Хочешь, понесу тебя, Принцесса? — раздаётся насмешливый хрип Виски, и даже по одному тону