Дикая Омега - Ленор Роузвуд

Боже. Да лучше пусть зовёт «кроликом», чем ЭТИМ.

Жар вспыхивает у меня в щеках — смесь унижения и бешенства. Я резко разворачиваюсь к самодовольному альфе, челюсть сведена, пальцы сжаты в кулаки так сильно, что перчатки натягиваются.

На мгновение я буквально балансирую на лезвии — между тем, чтобы хлестануть его таким ответом, что язык у него свернется, или врезать ему так, чтобы он наконец понял, что меня нельзя трогать.

Но я выравниваю дыхание, оставляя лицо пустым, как маску.

И просто поднимаю средний палец. Медленно. Выдержанно. Грязно-красиво.

Задерживаю жест на секунду — чтобы наверняка — и разворачиваюсь обратно, снова упрямо шагая по засыпанным снегом следам Призрака.

Смех Виски разрывает воздух за моей спиной — глубокий, тёплый, раскатистый, уносящийся по ледяному ветру. И что самое поразительное — в нём нет ни капли злобы, ни даже той обычной снисходительности, которой он так любит меня душить. Только чистое, неподдельное веселье. Будто мой неприличный жест стал для него лучшей шуткой дня.

Я рискнула глянуть через плечо, хмуря брови. Даже каменная физиономия Тэйна слегка треснула — на долю секунды в его глазах мелькнуло что-то похожее на улыбку.

Я не понимаю. Любой другой альфа уже бы рявкнул, вцепился, сломал — за такую дерзость, да ещё от омеги. Я видела это в Центре тысячи раз: один взгляд не туда, одно слово шёпотом, — и вот уже кровь на плитке, тело тащат прочь, а вокруг тишина, будто человека никогда и не было.

Но эти альфы… Они просто смеются, будто я им показала детскую шалость, а не прямой вызов.

От этого в груди странно кольнуло — что-то между облегчением и растерянностью. Противно тёплое, непривычное чувство. Я тут же давлю его, зарываю поглубже. Мне нельзя расслабляться. Ни на секунду.

То, что они не взорвались сейчас, не значит, что не взорвутся потом. Альфы всегда остаются тем, кто они есть. Жестокие, властные хищники, созданные, чтобы давить слабых и ломать тех, кто пытается поднять голову. Призраки не исключение. Они просто… ещё не показали истинные зубы.

Я поворачиваю лицо к ветру, позволяя ледяным иголкам притупить жар на моих щеках, и сосредотачиваюсь только на одном — поставить ногу вперёд. Потом ещё. И ещё. Снег хрустит под ботинками ровным, почти успокаивающим ритмом — как метроном, заглушающий навязчивые мысли и сомнения, роющиеся в моей голове.

Время расползается, теряет форму. Мы идём всё выше и выше, а зубчатые пики Краснозубых Гор тянутся мимо бесконечной скорбной процессией — снег, камень, ледяная пустота. Лёгкие жжёт с каждым трудным вдохом, разреженный воздух кружит голову, мутит так, будто я снова после инъекций в Центре. Но я лишь сильнее стискиваю зубы и иду дальше. Я не покажу слабости. Ни им, ни себе.

Я чувствую взгляды на себе. Тяжёлые, оценивающие, цепкие, как пальцы, хватающие за шкирку. Они идут позади и рядом, вымеряют мою выносливость, ждут момента, когда я наконец споткнусь, когда стану той самой «хрупкой маленькой омегой», какой они меня считают.

Но хуй им. Я пережила куда хуже, чем холод и тяжёлый подъём. Меня снег точно не сломает.

Я опускаю голову и сохраняю ровный шаг, игнорируя огонь в мышцах и стягивающую боль в груди. Шаг, вдох. Шаг, вдох. Снова и снова, пока движение не превращается в медитацию, в единственный смысл существования.

Постепенно я проваливаюсь в этот монотонный ритм, позволяя мысли раствориться, а километры — ускользать куда-то под ноги.

Глава 26

ВАЛЕК

Мои ботинки хрустят по промёрзшей земле, когда я иду через заснеженный лес. Ледяной горный воздух режет лёгкие каждым вдохом, но я только наслаждаюсь этой жгучей болью. Она держит меня собранным. На охоте это важно.

И мне это нравится.

Мой взгляд скользит к Айви — маленькой дикой омеге, идущей впереди. Её хрупкое тело утопает в тактическом снаряжении, но двигается она с той самой кошачьей грацией, что мне в ней нравится. Каждый шаг — точный, выверенный, будто она родилась в этих горах, а не в железных стенах Центра. Даже со спины я ощущаю напряжение, стянутое в её мышцах, — вечная настороженность, которая в ней никогда не исчезает.

По спине пробегает дрожь, и мороз тут ни при чём.

Эта девочка… что-то во мне пробуждает. Примитивное. Голодное. Темноту, которой я всегда позволял существовать лишь на поводке. Желание преследовать её, загнать в снег и забрать себе — настолько сильное, что затмевает всё остальное.

Но рядом с этим звериным хотением живёт другое чувство. Не менее яростное. Инстинкт заслонить её всем телом, растерзать любого, кто посмеет дотронуться. Разорвать. Вырвать кишки. Переломать кости.

Эта двойственность выбивает почву из-под ног. Словно внутри меня дерутся два зверя. И обе твари до смешного живучи.

Я никогда не считал себя человеком. Я убийца. Монстр, который с детства знал вкус крови лучше, чем вкус хлеба. Убивать — легко. Приятно. Привычно. Сердце у меня не дёргается, когда я перерезаю чью-то глотку. Никогда не дёргалось.

Но мысль о том, что кровь Айви может пролиться… что её хрупкое тело может перестать двигаться…

В груди что-то щёлкает, пропуская удар. Холодный страх змеится в жилах.

Недовольно хмурясь, я отрываю взгляд от гипнотического покачивания её бёдер и возвращаю вниманию окружающей тишине. Впереди идёт Призрак — его громадная фигура будто вырублена из скалы. Он рассекает сугробы, как хищник, рождённый в этих краях.

Мой хват на винтовке хрустит из-за напряжения, когда перед глазами вспыхивает воспоминание: как он схватил Айви. Чужие руки на ней. Слишком сильные, слишком непредсказуемые.

На секунду я был готов всадить пулю ему между глаз. И плевать, что он дикий брат Тэйна.

Я не знал, что он собирается сделать. Вывернуть ей руку? Бросить с обрыва? Его мозги — это чертово болото, где гниёт всё, что когда-то называлось здравым смыслом.

Даже я — более предсказуемый, чем он.

Мысль о том, что я едва не потерял контроль, колет изнутри. Я не позволяю себе промахов. Никогда. Моя дисциплина — моё оружие, ничуть не хуже ножей.

Потерять контроль, даже на удар сердца…

Непростительно.

Я стискиваю зубы, запирая опасные импульсы глубоко внутри — за стальными дверями, откуда обычно вылезают только крики моих жертв. Сейчас — не время. Запах крови уже витает в морозном воздухе. Скоро начнётся охота.

Далеко впереди клубится