Царствуй во мне - Наталья Ратобор

– Ну вот. Теперь три дня мыться-бриться не стану!

Потом потянулся в карман – надел на Варин натруженный пальчик колкое колечко, скрученное из сухой тростинки, и промолвил, шутя:

– Это тебе, солнцеликая. Смотри береги. Вырастешь – замуж возьму.

Варя распахнула доверчивые глаза.

Шевцов от души рассмеялся и легко приобнял ее. Потом поднял чемодан и зашагал к ожидавшей его подводе.

Глава 8

А тем временем в Осовце

В июле 1915-го разжалованный в прапорщики господин Томшин вновь отражал нападение противника на старую российско-польскую крепость Осовец.

24 июля по воздуху поплыла в сторону русских передовых позиций странная муть, подгоняемая попутным ветром. Германские человеколюбцы выпустили из 30 газобаллонных батарей хлорный отравляющий газ. И только русское туманное утро с парящей над рекою сыростью помогало своим, задерживая распространение ядовитого дымчатого киселя.

Защитники ближайших первых и вторых линий Сосненских позиций погибли практически сразу. В 12-ой роте центрального редута осталось в живых не более 40 человек. Немногим лучше было положение и в правофланговом редуте Белогронды, где из трех рот едва выжили 60 человек. И будто недостаточно этой напасти – тут же начался заградительный огонь, заслоняя наступавших следом немцев.

Покрытые мертвящей зеленью, солдаты, откинув тряпки и мучительно вдыхая облезлыми, бескожими ртами обжигающий воздух, вопрошали через удушливый кашель:

– Да что ж наши-то молчат?

Ослабленные газом артиллеристы тем временем дали из крепости огонь по занятым немцами первым линиям Сосненских позиций.

Известна народная мудрость про участь нечестивца, вырывшего другому яму. До тысячи атакующих солдат германского полка стали жертвой собственного хлора.

Войск на оборонных линиях Сосненской катастрофически не хватало – над крепостью нависла угроза падения. Коменданту Бржозовскому ничего не оставалось, как послать едва выживших солдат отбивать штыками утерянные позиции. Русские резервные роты, менее пострадавшие от газовой атаки, озверели при виде погибших в удушье товарищей и единодушно бросились в атаку. Пленных не брали. Роты в едином порыве отбили позиции и утерянные утром орудия. Морально сломленные и физически опустошенные германские части бежали, распространяя панические слухи про «атаку мертвецов». Это была победа духа русских воинов, не только оборонявшихся, но и атаковавших, хотя им досталось немало воздушной отравы.

Глава 9

На родной сторонушке

Перед возвращением на фронт полковнику Шевцову позволили отправиться на побывку домой – навестить родных. Петербург настораживал недобрым напряжением на лицах бастующих рабочих, люто глядевших в спину офицерам.

Первым делом полковник отправился к отцу. Валерьян Валерьевич радовался от всего сердца. По стариковской слабости он даже пустил слезу. Ведь жив сын, продолжатель воинского дела, – да в такое-то время.

Почтенный ветеран «врос в землю», потеряв росту сантиметров с десять. Отнекивался от вопросов о немощах – сестры наябедничали. Не расставался с тростью, с трудом вышагивая, словно циркулем загребая левой ногой. Хуже владел он и левой рукой; левое плечо сильно выдавалось вперед. Но храбрился: не дай Бог сын что заметит.

Зато жаловался на нерасторопную прислугу, опасался за ключ к тайным шкатулкам с завещанием. Плакался о погубленном, разоренном имении: нечего любимому младшенькому наследством передать. Пенял на старшую Анну: не держит в почтении семейство, внучки распутные; муж – ни то ни се, ни мир ни война. Зинушка – душка, навещает частенько, правда, всегда не прочь полтинник позаимствовать, да иной раз и без отдачи. За Софочку радостно: боготворимой женкой живет. Да на сорванцов бы побольше управы: балованные больно.

А любезная Лялюшка – услада души: и приветлива, и заботлива, и услужлива, и памятлива на дни семейных торжеств, да и не прочь послушать лишний раз про стариковские заботы. Надеется, что не слишком ей докучает. И надо же – вот история праведного Иова. Именно с ней и приключилось несчастие: преждевременные роды, девочка слабенькая – Таисьей нарекли. Кричит, блаженненькая, день и ночь, уж мать с ней всякий сон потеряла. Что значит – мужа на войне покалечили. Легко ли непраздной такое пережить. Съездил бы, Валера, проведал сестрицу названую; больно привязана к братцу.

Валерий скоро собрался с визитом. И как раз к месту: Тасю крестили во Владимирском соборе. Шевцов сподобился стать крестным. Рослый офицер нежно удерживал примолкшего в крепких, но деликатных руках младенца, чем растрогал даже арктически холодного Панина. Полковника комиссовали по ранению. Он хромал, к перемене погоды нога болела. В этом далеком от посторонних глаз окружении Валерий Валерьянович нашел теплый прием и радушные сестринские объятия Илоны. Это и была его настоящая семья. Ближе, чем кровные сестры.

* * *

– Валерий, как там – на передовой?

– Константин Назарыч, за новостями не следишь? Газетчики все события наперед знают.

– К газетным публикациям отношусь скептически. Хотелось бы из первых рук.

– А, ну что ж. Катастрофим.

– Поподробнее? Смотрю, с критикой – все, кому не лень. И ты тоже замахиваешься на государственное устройство?

– Здравая критика – не значит «замахиваться». Самодержавие, конечно, последний фундаментальный оплот… Раскачивать корабль государственности в условиях войны – преступление вдвойне. Но! Это не отменяет того, что страна решительно была не готова к войне с прекрасно технически оснащенной, индустриальной Германией. Союзники, как водится, «поддержали»: сорвали поставки снарядов, забрав притом плату золотом. Защитить братскую Сербию было, несомненно, делом чести… Но, Боже мой, какой ценой! Мы несем невероятные потери, мы гнием в окопах, нас травят газами, сносят артиллерией… Мы даже отстреливаться не можем! Боеприпасов нет, продовольствие на передовую доставляют с задержками, повсюду саботаж, солдаты негодуют и ропщут. А эти наши сытые и благополучные псевдопатриоты в тылах размахивают флагами и требуют «до победного». Любою ценой. Но не за счет собственных жертв, а исключительно ценою наших.

– Каков же выход в сложившейся ситуации, как тебе видится?

– У меня все еще мысли – вразброд. А ты как полагаешь, Константин Назарович?

– Пойти в широкомасштабный прорыв и, развив наступление, закончить войну в пределах наших государственных границ. Заключить мир – настолько выгодный, насколько это возможно, и выйти из войны. Германия в такой ситуации будет только приветствовать мир, поскольку для нее затруднительно далее держать два фронта, а то и пойдет на уступки – потребовать контрибуции.

– Самое сложное в твоей программе – обеспечить еще один прорыв.

– У нас в наличии блестящие полководцы.

– Ты имеешь в виду Брусилова? Полагаешь, он справится?

– Нам остается надеяться.

– Но Брусилов считает возможным закончить войну только на территории противника. С точки зрения доступных ресурсов, со временем перевес в войне неизбежно станет клониться в нашу пользу.