Девушка в черной тунике - Алеся Кузнецова

– Обязательно… только чуть позже.

В библиотеку заглянула завуч:

–Вот вы где. А мы вас найти не можем.

– Я обнаружила себе помощника и мы хотим поставить спектакль к выпускному.

– Похвально, только помощник … – если бы спросили, я бы вам кого-то из ребят могла посоветовать.

– А мы вот уже познакомились с Лешей. А вы меня зачем искали?

– У нас сейчас будет пятиминутка, жду вас в учительской. – и она захлопнула дверь.

Катя быстро написала номер своего мессенджера и сунула в руку Леше:

– Сделай фото статьи и пришли мне. И поищи еще. Присылай все, что найдешь об этом взрыве и полковнике Соболеве.

Пятиминутка была ужасно скучной и длилась по меньшей мере полчаса. Катя от нетерпения не могла усидеть на стуле и все время смотрела часы. Потом пришлось еще остаться, чтобы выслушать пожелания коллег о мероприятиях, которым они бы были рады. Она соглашалась почти со всем, лишь бы побыстрее закончить. Как только получилось уйти, Катя направилась в библиотеку. Но Леши там уже не было, а газеты оказались убраны. Она еще раз проверила мессенджер, но никаких новых сообщений не увидела. Катя была расстроена, но вида старалась не показывать и держала лицо. Она попрощалась с библиотекарем и зашла за вещами. Уже на подходе к выходу, услышала звук приема входящих. Почти сразу же возле нее возник Леша:

– Пришлось чуть задержаться, это вам. И он исчез также мгновенно, как и появился. Катя зажала в руке листок, который он вложил, и, не глядя по сторонам, с идеально ровной спиной и дежурной улыбкой прошла мимо охранника.

Она боялась смотреть что там даже, когда очутилась на улице, помня слова Макара о том, что и у стен есть уши. Но пройдя два квартала, остановилось около красивой клумбы и словно невзначай посмотрела на свернутый вчетверо альбомный лист. На бумаге была зеленая закорючка в виде неровной галочки, которую она уже сегодня видела. Соня… Катя почувствовала дрожь в руках. Когда она развернула рисунок по всему телу пошли мурашки. На секунду мир перестал существовать. Только этот листок, легкий, как дыхание, и страшный, как приговор – на детском рисунке была могила и простой надгробный камень без табличек среди деревьев. Рядом с камнем – большой букет ромашек и подпись: “Отнеси ему ромашки. Пожалуйста”.

Слезы подступили к глазам. Но Катя лишь выдохнула и шепнула в пустоту: «Обещаю».

Глава 22. Лесная прогулка

Глава 22. Лесная прогулка

В доме пахло свежим чаем и теплыми пирогами с яблоками. Солнце, опускаясь за горизонт, оставляло багряные полосы на шторах и мебели, словно кто-то осторожно рисовал акварелью. В саду стрекотали кузнечики, уютно и по-летнему мирно. Но под этой тихой картиной словно дышало что-то тревожное, незаметное другим, но явственное для нее. На душе было неспокойно.

Они только закончили ужин и она старалась не показать как взволнована и напугана некоторыми событиями. В груди натянулась тонкая струна, дрожащая от каждого слова, будто достаточно было шепота, чтобы она лопнула. Но губы продолжали улыбаться – слишком ярко, словно она играла комедию для зрителя, которого боялась разочаровать. Она выдыхала ровно и осторожно, но дрожь все равно просачивалась в голос – тонкой вибрацией, которую она пыталась замаскировать смехом, соищком широкой улыбкой и еще чем-то, застывшим в глазах. Она рассказывала о событиях сегодняшнего дня. О там как провела урок физкультуры и не позволила двум учителям поубивать друг друга прямо в первый день совместной работы. О том, как Леша пытался угрожать, а потом стал ее главным помощником. О библиотекарше и о завуче, обо всем, кроме того, что было действительно важно. Макар слушал, опершись подбородком на ладонь, и смотрел так пристально, что у нее начали путаться слова.

– Ну ты и актриса! – улыбнулся наконец он, глядя на нее чуть дольше, чем требовалось для шутки.

– Я заслужила свой Оскар? – подыграла Катя, чувствуя, как сердце стучит быстрее.

– Ты заслужила первую премию театра «Огни Саратова».

Катя засмеялась, но смех ее прозвучал натянуто. Она знала, что он видит это.

– Там сегодня была не только комедия, – выдохнула она уже тише. – Я нашла Соню. Она… она больше никому не верит. И я не знаю, как к ней пробиться.

Макар потянулся через стол, коснулся ее руки и на секунду сжал пальцы:

– Ты справишься. Ты уже почти у цели. Я в тебя верю.

– Внешне она держится, – продолжила Катя, глядя в кружку с чаем, – но внутри там… словно пустота. Она отказалась говорить со мной, а потом… передала через Лешу кое-что.

Она медленно отодвинула тарелку с пирогом, ее рука дрожала, когда она расправила листок на скатерти, словно боялась сломать что-то хрупкое и важное.

– Детский рисунок, а мороз по коже.Макар присвистнул.

– Я пойду туда, – выдохнула Катя, глядя ему прямо в глаза. – Не могу не пойти.»

Макар молчал, но в его взгляде был ответ раньше слов. Тишина растянулась между ними. За окном по-прежнему стрекотали кузнечики, но у Кати внутри скребли кошки от давящей тревоги и боли за девочку.

– Сейчас пойдем? – тихо спросил он.

– Солнце садится.

– Влюбленным все нипочем. Кто станет думать почему молодая пара собирает цветы на поле?

Катя засмеялась, но в этом смехе сквозила хрупкость. Она знала: он видит насквозь ее дрожь под маской храбрости – и это пугало еще больше.

– Достань из коробки фонарик на всякий случай. И накинь ветровку.

Когда они вышли на луг, воздух пах скошенной травой и вечерней прохладой. Катя в задумчивости собирала ромашки, а он не спускал с нее взгляда. Иногда тоже срывал ромашку и подавал ей.

Солнце садилось и надвигалась тьма, но свету еще удавалось удерживать ночную завесу. Тишина звенела. Он приобнял ее за плечи и тихо шепнул прямо в ухо:

– Я рядом. Не бойся.

Они шли медленно, словно действительно гуляли, держась за руки. Но старались словно невзначай ступать все ближе к лесной кромке. Катя огляделась. Она несколько раз следила за Соней и теперь была уверена, что нужное место где-то рядом. За старой липой они заметили неприметную тропинку и свернули по ней в лес. В лесу пахло травами. Они осмотрелись и интуитивно пошли туда, где трава казалась притоптанной. Скоро они вышли к небольшому насыпанному холмику с камнем. Безымянная могила. И рядом засохшие ромашки. Плечи Кати беззвучно задрожали, из глаз хлынули слезы. Макар обнял ее порывисто, словно стараясь защитить от мира, в