Сын маминой подруги - Марина Анатольевна Кистяева

Несколько раз провела утюжком по непослушным прядям, пока они не легли идеально гладко. С макияжем и того проще. Дарина ограничилась легким тоном, тушью и тонкими стрелками.

После чего критически оглядела себя в зеркало. Повертелась совсем, как мама вчера. Хотя Дарина была уверена на сто процентов, что матушка у себя в комнате ещё активнее вертится и собирается. Дарина несколько раз слышала, как мама едва не бегом передвигалась по дому.

Бледненько что-то выходило. Такой она сделала себе вердикт.

Вздохнув, все же нанесла на губы более яркий, коралловый блеск. Капля цвета сразу оживила лицо. Она повертелась перед зеркалом, пытаясь поймать то самое выражение лица — спокойное, уверенное, без тени волнения.

Ведь для волнений нет же причин, правильно?

— Какая ты красавица у меня, — с теплой улыбкой сказала мама, оглядывая Дарину, пока та запирала дверь квартиры.

— Ты тоже у меня… ничего, — сдержанно улыбнулась в ответ Дарина, делая вид, что оценивает мамин образ лишь мельком.

— Дарина!

— Ну всё, МарьСергеевна, твой эмоциональный фон штормит не по-детски. Ты шутки окончательно перестала воспринимать.

— Поговори мне тут.

На самом деле мама выглядела шикарно. Новый цвет волос, укладка и тщательно подобранное платье делали ее моложе и свежее.

Они спустились к подъезду, и Дарина щелкнула сигналкой, разблокируя свою ласточку.

Она устроилась на водительском месте с легким вздохом облегчения. Она успела соскучиться по вождению, по чувству контроля над рулем. У нее даже мелькнула шальная мысль, а не затеять ли переезд на своей машине?

Но тут же мысленно махнула на это рукой. Нет. Летом-то сомнительное мероприятие, а зимой и подавно. Это сколько часов за рулём пилить? И зимняя трасса есть зимняя трасса.

— Адрес, мам, скажи, я вобью в навигатор.

— Сейчас, — та открыла переписку с Терлоевой, пролистала экран. — Вот.

И продиктовала улицу и номер дома.

— Закрытый посёлок, — пробормотала Дарина, вбивая данные. Она повела плечами, чувствуя легкое напряжение. Многого она не знала об Адаме, и такие детали лишь подчеркивали эту пропасть. — Нас пустят?

— Пустят, я предупредила, что на машине.

— Тогда поехали.

Добрались они быстро, пробок в этот час почти не было. На посту охраны их действительно пропустили, сверившись со списком, и дом подруги матери они нашли довольно быстро, ориентируясь по номерам на аккуратных коттеджах.

Не успели они остановиться, как откатные ворота начали подниматься кверху, а из калитки навстречу выпорхнула приятная темноволосая женщина в теплом пончо.

— Ну, наконец-то! Машка…

— Соня.

Женщины обнялись. Дарина припарковалась и тоже вышла.

Сразу всё внимание переключилось на неё.

— Дарина-а, — хозяйка протянула ей сразу обе руки. — Правильно же?

— Да.

— Можно тебя тоже обнять?

— Конечно!

Мама Адама мгновенно располагала к себе. Это хорошо… Дарину немного отпустило.

Морозный вечерний воздух обжигал легкие, но было даже немного приятно.

Дарина огляделась по сторонам. Красиво… Большой двухэтажный коттедж из темного кирпича, с высокой остроконечной крышей. По обе стороны от расчищенной дорожки, ведущей к парадному входу стояли уличные фонари с замысловатыми фонарями. Широкий фасад дома казался монументальным и надежным, а свет из больших панорамных окон обещал тепло и уют.

Ей нравилось то, что она видела.

— Проходите внутрь, не стойте на морозе.

В гостиной их встретил хозяин дома.

Валид Адамович оказался высоким, крепко сбитым мужчиной с седыми висками и спокойным, властным лицом. Дарина мысленно зажмурилась.

Ка такому дежавю она оказалась неготовой. Стать, разворот плеч, манера держать голову. Все это было до боли знакомым. Адам был его точной копией своего отца, только моложе.

— Добро пожаловать в наш дом, — произнес Валид Адамович глубоким баритоном, пожимая руку Марии Сергеевне и кивая Дарине с теплой, но сдержанной улыбкой.

Они проследовали за хозяевами в столовую. Комната была такой же основательной, как и весь дом. Большой дубовый стол, массивный буфет с фамильным серебром, на стенах висели пейзажи в тяжелых рамах. Воздух был напоен ароматом свежеиспеченного хлеба и чего-то мясного, томящегося в духовке.

Не успели они рассесться, как снаружи донесся нарастающий рокот двигателя. Софья Маратовна встрепенулась, ее брови поползли вверх от удивления.

— Мы кого-то еще ждем? — спросила она, бросая вопросительный взгляд на мужа.

Валид Адамович нахмурился, и в его обычно невозмутимых глазах мелькнуло легкое недоумение, быстро сменившееся настороженностью.

В этот момент из прихожей донеслись быстрые, тяжелые шаги. Все повернулись к дверному проему.

Дарина сама не заметила как вытянулась в струну.

Не может быть…

Ну не может быть и всё тут.

Оказалось, может.

В дверном проеме возник Адам.

Высоченный — она почти забыла каким он может быт —, в темном зимней парке, в его густых волосах осели снежинки, которых ещё не было на улице десять минут назад.

Его лицо не несло ни капли радушие. Сосредоточенное, слишком серьезное. Даже, наверное, агрессивно-раздраженное. Брови сведены, а губы сжаты в тонкую белую линию.

Казалось, он принес с собой всю стужу зимней ночи.

И ладно бы только это…

Его взгляд тотчас нашел Дарину.

Она поступила правильно. Всё, что было между ней и Адамом — это было неразумно. У них разные жизни, разные цели. У каждого свой путь. Точка.

Она произносила эти слова, вбивала их в свое сознание, как гвозди, пытаясь прибить к земле разбушевавшееся внутри существо, которое не хотело слушать голос разума. Она строила стены из прагматичных доводов, но они были хрупкими, как картон. Потому что стоило ей вспомнить, как он смотрел на нее и все ее укрепления рассыпались в прах.

Сердце-то не обманешь.

И оно нещадно ныло.

В конечном итоге Дарина не выдержала. Перевернулась на живот, уткнулась в подушку и тихо заплакала.

— Адам? — Софья Маратовна поспешно поднялась. — Вот так сюрприз…

— И не говори, мам.

Они тоже обнялись.

Дарина поспешно схватилась за бокал с водой.

Не смотреть… Не думать… Ничего не замечать.

— Почему не предупредил, что приедешь? Хотя… Какая разница! Молодец, что вернулся. Так, давай-ка быстро переодевайся и присоединяйся к нам за стол.

Почему у Дарины с каждым словом возникало отчаянное желание раствориться, исчезнуть? А еще кожу закололо. Нестерпимо.

Мысли неслись вихрем, бессвязно и пугающе. Адам приехал. Если бы сейчас сказали, что человек высадился на Марсе, для Дарины это было бы правдоподобнее.

Щеки полыхнули огнем. Лава потекла по венам. Спокойно, Дарина, спокойно… Ты же взрослая девочка, помнишь об этом, да?

Нифига она не помнила! Как только познакомилась с Терлоевым, так и забыла!

Он же не за ней из санатория сорвался?.. Или за ней?

От этих мыслей стало невыносимо душно, будто стены медленно, но верно сдвигались.

Дарина сидела как на