Сын маминой подруги - Марина Анатольевна Кистяева

Он же не серьезно сейчас это… Не будет же он ее сопровождать…

Да черт побери!

— В ванную, лицо горит… — пробормотала она, отводя взгляд, чувствуя, как под его пристальным взором щеки и вправду вспыхивают с новой силой.

— В ванную так в ванную, — парировал он, и в его тоне сквозила неподдельная насмешка.

Дарина даже не поняла, что он затеял. Она пискнуть не успела, как ее решительно повели вглубь дома по коридору.

— Пусти…

Адам склонился так низко к ней, что обжег дыханием кожу.

— Вот лучше сейчас, Дарина, — он сделал короткую выразительную паузу, — Керцаева, помолчи.

Она открыла рот, чтобы уточнить, с какой стати она должна молчать. Но взглянула ему в лицо и промолчала.

Там такое бушевало… в глубине его глаз…

Снесет же и не заметит.

Как только они оказались в большой, светлой ванной, давление на руку исчезло. И можно было бы порадоваться этой внезапной свободе, сделать вздох облегчения, если бы не дальнейшие действия Адама.

Он не отвел от нее взгляд. Ни на секунду не выпуская ее из поля своего внимания, будто хищник, уверенный в своей добыче.

Медленным, почти театральным жестом его рука потянулась к замку. Щелчок прозвучал оглушительно громко в наступившей тишине, отсекая последнюю надежду на спасение.

Он запер дверь ванной.

Дарина возмущенно хапнула воздух, ее грудь резко поднялась и опустилась далеко не сразу.

Глаза расширились от неверия и нарастающей паники.

— Адам, не смешно, — выдавила она, пытаясь вложить в голос твердость.

Ее слова не возымели никакого действия.

Хотя нет. Возымели.

Адам шагнул вперед.

— Вот и мне нихуя не смешно, — процедил он вибрирующим от едва сдерживаемого гнева голосом.

И дальше начал наступать на нее всей своей массой. Неспешно и неумолимо.

Инстинкт самосохранения заставил Дарину отступить назад.

Пульс зашпарил в висках, отдаваясь оглушительным стуком в ушах. Она отступала, пока холодная поверхность кафеля не уперлась в ее спину.

Бежать было некуда. Она упиралась спиной в стену, ощущая ее холод сквозь тонкую ткань платья.

Адам плотоядно улыбнулся. Да-да, именно так.

Он начал приближаться неспешно. Шаг, еще шаг. И вот он снова перед ней. Почти вплотную.

Он расставил руки по обе стороны от ее лица, упершись ладонями в стену, подчиняя агрессивной ауре, которая исходила от него и заполняла все вокруг. Дарина оказалась в ловушке. И единственное, что она могла делать, так это смотреть в его горящие темным огнем глаза.

И будь она неладна, если этот огонь ее не завораживал.

Вот… Снова! То самое иррациональное чувство, которое каждый раз лишало ее возможности адекватного восприятия происходящего.

— Хотела, чтобы я за тобой побегал? — все тем же вкрадчиво-зловещим тоном уточнил он, его губы почти касались ее губ, а дыхание обжигало кожу.

Дарина энергично замотала головой, пытаясь отстраниться, но стена позади не оставляла ни сантиметра для отступления.

Испуга не было. Было другое. Темное, запретное, что пульсировало в такт бешеному стуку сердца.

— Врешь, — выпалил Адам.

И, прежде чем она успела что-либо возразить, его губы обрушились на ее. Это не был поцелуй. Это было наказание, поглощение, акт агрессивного присвоения. Он впился в ее губы с такой яростью, что у нее потемнело в глазах.

И она ждала этого жгучего соприкосновения! Этого вкуса, его гнева и своей собственной слабости!

Она не возражала. От слова совсем. Ее тело ответило мгновенным согласием. Логика вышла из чата, уступив место первобытному хаосу ощущений.

Пока его рот безжалостно покорял ее, заставляя терять дыхание, его рука скользнула вниз. Адам целовал ее и одновременно задирал подол платья. Ткань шелестела, подчиняясь его настойчивым движениям. Его ладонь, горячая и твердая, легла на ее бедро, а затем ловко пробралась в трусики. Она вздрогнула всем телом, когда его пальцы коснулись нежной кожи, но протеста не последовало. Лишь сдавленный стон, поглощенный его поцелуем.

И тогда Адам вошел внутрь. Двумя пальцами… Решительно, без малейшей нежности, но с хищной точностью, знающей уязвимые места.

Дарина ахнула и сильнее вцепилась ему в плечи, чувствуя, как ноги подкашиваются. Голову бы закинула назад от нахлынувшего вала удовольствия, но позади была холодная стена.

Его пальцы умело двигались внутри нее. Он безошибочно нашел тот самый ритм, который сводил с ума. Адам не выпускал ее из поцелуя, поглощая каждый ее стон, каждое прерывистое дыхание.

Горячая плотная волна нарастала с пугающей скоростью.

Дарина конвульсивно сжала его плечи. Ее тело выгнулось, насколько позволяла стена, и она замерла в немом крике. Спазм острой, почти болезненной сладости выжег все мысли, вырвав у нее короткий, сдавленный стон прямо в его рот.

Она кончила… Сама не понимая, как такое возможно. Но оргазм настиг ее быстро и оглушил. Ее внутренние мышцы судорожно сжались вокруг его пальцев. Ноги окончательно подкосились, и она едва не осела на его ладонь, удерживаемая лишь его телом, прижатым к ней, и его рукой, все еще продолжавшей свое властное, развратное движение, выжимая последние остатки экстаза.

Адам, с лицом, на котором отчетливо проступала похоть, вся та страсть, что сейчас пожирала его изнутри, сделал шаг назад.

И воздух снова хлынул в легкие Дарины. Но отрезвление было мимолетным. Адам поднял пальцы, которые только что были внутри нее, к своему лицу, изучая влажный блеск при свете потолочных светильников.

А потом поднес пальцы к носу, вдыхая ее сок.

— Ты…

Слов не нашлось.

Дарина облизнула губы.

Ладно… Ладно…

Она тоже хотела!

Глава 23

Возбуждение все еще пылало на ее щеках. И не думало утихать.

Адам молчал.

Тяжело дышал. Тишина в ванной была густой, звенящей, наполненной тяжестью того, что уже произошло, и того, что должно было случиться.

Затем он снова шагнул к ней. Его рука опустилась на плечо Дарины. Он надавил, не сильно, но неотвратимо. Его взгляд, темный и обжигающий, говорил яснее любых слов. И Дарина подчинилась.

С мокрыми трусиками, липкими от ее же страсти, с ватными, дрожащими ногами, она присела. Пол был холодным под ее коленями. Теперь ее лицо находилось на уровне его паха, и она чувствовала исходящий от него жар, слышала его учащенное дыхание.

Она задрала лицо.

Ей надо было его видеть…

Адам обжег ее бешеным взглядом, полным ожидания и нетерпения. Его пальцы вцепились в ее волосы, не причиняя боли, но и не оставляя шансов на отступление.

Дрожащей рукой она потянулась к молнии на его джинсах. Металл поддался с тихим шелестом. Она накрыла ладонью выдающийся бугор под тканью, ощущая его пульсацию. Затем она стянула ткань, и