Победоносец - Anne Dar

– Может, и были, да только, думаю, точная информация по этой теме сейчас доступна очень узкому кругу людей, – вот оно! Вот зачем Твердимиру это сватовство – он подбирается к правящей верхушке, но… Зачем ему информация о наших учёных и о вакцине, которой, как убеждены все нововеры, на самом деле никогда и не существовало? Неужто он верит во что-то или знает что-то, чего не знаем мы? Ратибор вдруг поднял руку: – Погоди, есть кое-что… Год назад я услышал кое-что странное от сестры привратника, которая, кажется, немного влюблена в меня, – в Ратибора многие девушки влюблены, это не новость, с его-то весёлостью, удачно совмещённой с физической красотой. – Это девушка в то время работала медиком, пока не пропала без вести ещё до зимы. Она говаривала, будто люди, над которыми проводили опыты, на самом деле стали какими-то Металлами и будто бы они ещё живы. Травила байки о том, что они стали сущими монстрами и что эти чудовища сейчас заперты в подвалах княжеского замка, что их рычания и крики по ночам эхом разносятся по княжеским хоромам и долетают до самых сводов потолков… Ну, знаете, обычные страшилки на ночь, только рассказанные с серьёзным выражением лица.

Твердимир ничего не ответил, только скрестил руки на груди и уверенно кивнул головой. Однако по его напряжённой ауре я понял: он наконец “нащупал” то́, ради чего пришёл сюда и из-за чего до сих пор не уходил. Значит, скоро удовлетворит свои потребности, и след его простынет. Бедная Полеля. Счастливица Теона, видно, не понимала своего счастья, или же, мужчина, которого она предпочла Тристану, был не хуже Тристана, что кажется совсем уж невероятным: в жерле какого вулкана выковывают из стали таких мужей, как Тристан? Я ещё не знал, что Камчатка – то ещё жерло: и кузнец, и раскалённый металл, и форма одновременно.

Глава 16

(то, о чём я не мог знать)

Тристан Диес

Странные дома у этих странных русских, называющих себя нововерами лишь по причине своего верования в якобы свершившийся конец света – но вот вопрос: если конец света свершился, каким образом они все всё ещё живут на этом свете? Непонятные люди, дремучие в своих слепых вероисповеданиях, но одновременно есть в них какая-то замысловатая прелесть – может быть, секрет в их выносливости? Они настолько выносливы, что бьют себя сами, когда не имеют реального или вымышленного внешнего врага. Как это объяснить? У меня всего два варианта ответа на этот вопрос: либо они не способные к извлечению опыта из собственной истории дураки, либо их роковая гениальность родом из тех мест, которые “ни в сказках не сказать, ни пером описать”, то есть оттуда, куда даже злейшему врагу путь не укажешь, как выражается Ратибор. Или как говорит Добронрав о своей родине и своих чувствах к ней: “Любовь и ненависть в одной морёной бочке”.

Что я могу сказать о русских землях Павшего Мира, пройдя их вдоль, но пока ещё не поперёк: места – безусловно и необыкновенно красивые, а люди – безгранично непонятные, в диапазоне от уникальных бриллиантов до безликого щебня. Семья Чаровых – все бриллианты, как на подбор. Такую самобытность редко встретишь. Семья Вяземских более прозаичная, непонятно только, каким образом у них уродилась Отрада – может, приёмыш? Полюбопытствовал бы у Чаровых, да не хочу, чтобы случайно подумали, будто я могу интересоваться младшей Вяземской: во-первых, это не так, а во-вторых, не желаю даже нечаянно задевать светлые чувства Ратибора и Полели.

Дом Вяземских – изба – в пять раз больше дома Чаровых, под скромной крышей которого, с учётом меня, сейчас умещается на два человека больше, чем в этих нарядных “хоромах”, как подобные строения называет Белогор. Снаружи резиденция десницы князя украшена не только искусной резьбой по дереву, но и уникальной нововерской росписью, и даже завитушками из диковинно кованого металла. Внутри всё не менее великолепно: везде резные узоры, шедевральная роспись, рукодельные ковры, кружевные занавески, исключительные славянские украшения и странные побрякушки из цветного стекла, подвешенные под самым потолком. Во всём Замке я насчитал всего две дюжины столь же величественных изб, и хотя в других я не бывал, держу пари, только в этой на стене красуется растянутой шкура Чёрного Страха – того самого, которого я прикончил, случайно спасая Добронрава с Вяземским, и которого, в качестве трофея, присвоил себе последний.

Смотрины невесты, по сути своей, оказались незамысловатыми, особенно на фоне того, что накануне Вяземский обещал мне шик девятнадцатого века. По факту же, из девятнадцатого века я увидел только его мировоззрение, а всё остальное уже имело налёт привычной странности, существующей только здесь, в камчатском Замке, и нигде больше во всём мире. Единственное, что немного удивило: действительно богато убранный стол – таких сытных и вкусных яств я ещё в здешних краях не встречал.

Помимо меня и Вяземского, за “смотровым” ужином присутствовали: потенциальная невеста, её старшая сестра и домработница, снующая к столу и от стола с блюдами, которым буквально не было конца – и куда столько наготовлено, всего-то на четырёх человек?

В течение вечера Вяземский заливался своей любимой настойкой, благодаря которой с каждой минутой всё громче и яростнее нахваливал свою младшую дочь: чем больше он её хвалил, тем больше хмурилась Отрада – к концу вечера она вообще была словно в воду опущенной, на меня так ни разу и не взглянула, и даже есть не стала, только брусничный кисель пасмурно потягивала, не отрывая своего понурого взгляда от поверхности стола. Тем временем Ванда заметно отличалась от своей сестры не только внешне, но и своим поведением, и настроением: девушка не просто смотрела на меня в упор, но даже несколько раз улыбнулась и один раз подала мне жареного в яблочном соку дикого гуся, хотя я не просил о том. Старшая Вяземская, конечно, редкая красавица, хотя более тихая Полеля, конечно, красивее, и всё же… Пусть моему вкусу больше приходятся брюнетки, но из двух сестёр светловолосая Отрада мне больше нравится, и дело здесь вовсе не в цвете волос – дело в нраве. И потому я прекрасно понимаю, отчего Ратибор и Громобой влюбились именно в Отраду, и не до конца понимаю выбор Добронрава. Да, Ванда одна из двух самых ярких красавиц Замка, если не считать самую красивую и ладную во всех