Папа, купи мне принца! - Валерия Аристова

-Принеси мне жертву, — прошелестела она, — я научу тебя как!

...

— Доминик, — она стояла в алькове и смотрела прямо на него.

— Что еще тебе надо? — огрызнулся он.

— Всего-то ничего. Доминик, — она подошла совсем близко и положила руки ему на плечи, — я знаю, как нам всем разбогатеть.

— Как? — он убрал ее руки с плеч.

— Я расскажу тебе!

Он усмехнулся, скривив губы и не ожидая от нее ничего хорошего.

— Нужно срочно выдать Аманду за Фредерика, а потом...

Он поднял брови в ожидании.

— А потом ты вместе с женой отправишься в Бостон.

— Зачем?

Она молчала, смотря в окно. Ему даже показалось, что она смущена, хотя что могло смутить такую женщину.

— Ты поедешь в Бостон вместе с женой. Я дам тебе хороший яд. Тебе только остантеся налить три капли этого яда в питье ее отцу.

Он замер, в ужасе смотря на нее.

— Я не ослышался?

— Нет. Не ослышался.

Доминик снова усмехнулся. Глаза его смотрели прямо на нее, от чего она снова отвернулась к окну.

— Я не убийца.

— Ты? Ты не убийца? — она рассмеялась, — да нет, ты убийца. Новое убийство будет отличаться лучшей продуманностью и необходимостью. Одним больше, одним меньше... Как потом избавиться от Мирабеллы решай сам. Можешь сбросить ее с борта лайнера.

Он молчал.

— Когда вы уезжаете? — спросила она нетерпеливо.

Он продолжал молча разглядывать паркет под ногами. А потом поднял голову, и она отпрянула, так исказилось его красивое лицо.

— Я не буду делать этого, — сказал он, — ты сошла с ума. Ты свихнулась на деньгах! И кем бы я ни был, я никогда не опущусь до такого преступления!

Он развернулся и пошел к двери.

— Ну, как знаешь, — промурлыкала она, — как знаешь. Готовься тогда потерять свою женушку. Ты же влюблен в нее, не так ли?

Доминик замер на месте.

— Завтра же я расскажу ей все, что о тебе знаю.

Он обернулся к ней. Лицо его было белым, как простыня.

— Валяй, — сказал он грубо, — делай, что хочешь. С этого дня ты можешь рассказывать кому угодно и что угодно. Мне все равно!

И он вышел из комнаты, хлопнув дверью.

...

— Мирабелла...

Она обернулась на звук его голоса.

Доминик стоял неподалеку от скамьи, на которой она пыталась читать газеты. Красивый, как римский бог. Мирабелла невольно залюбовалась его классическими чертами. Как можно всегда выглядеть так, будто идешь сниматься для обложки журнала мод? Она почувствовала себя некрасивой, растрепанной и немодной. Ей никогда не сравняться с ним в умении красиво одеваться, красиво двигаться. В каждом движении его столько благородства, сколько нет во всей ее фигуре. Не получится из нее герцогиня...

— Нет, нет, не вставайте, — он направился к ней, снимая шляпу.

Сердце замерло, когда он сел рядом на скамью. Повисло молчание.

— Я просматриваю котировки, — сказала Мирабелла, кладя газеты на колени, чтобы он не увидел, что она даже не разрезала их.

Доминик улыбнулся. Сердце ее прыгнуло от тоски. Как прекрасно было бы заслужить его любовь. Каждый день видеть его, иметь право провести пальцами по его щеке... Она вздохнула, складывая газеты пополам.

— Неудачный для вас день? — спросил он.

Мирабелла пожала плечами.

— Нет, не очень. Только вот фабрика Уэйна снова подросла. Никак не могу взять в толк, что там происходит. Отец говорит, они пошли на экспорт, как только старик отдал Богу душу.

Глаза Доминика задорно сверкнули, но он скрыл улыбку.

— Возможно, молодой Уэйн справляется с управлением лучше старого? — спросил он.

Мирабелла подняла на него глаза, но тут же опустила.

— Не верю. Он невероятный балбес.

Доминик все же рассмеялся.

— Не печальтесь, Мирабелла, возможно, вы еще сможете получить фабрику.

Почему, интересно, ему смешно? Вроде она не говорила ничего смешного. Мирабелла сложила газеты вдвое и стала складывать вчетверо. Ей было так хорошо сидеть рядом с ним, когда ее платье касается его ноги. Хорошо и спокойно. Пусть говорит, что хочет. Только остается рядом с ней.

Ветер заиграл ветвями деревьев, взметнул вверх листья с земли. Они закружились, заметались, и Мирабелла стала смотреть на вихрь из этих листьев, и не заметила, как рука Доминика медленно легла на ее руку. Ощутив его прикосновение, она вздрогнула всем телом, резко подняла голову и посмотрела на него.

— Мирабелла..., — прошептал он, будто боялся, что кто-то услышит их, хотя вокруг никого не было, — Мирабелла, — он сжал ее руку, потом опустился на одно колено, и поднес ее к губам.

Она хотела отнять руку, но он крепко держал ее в своей. Глаза его, казалось, наполнились слезами. Мирабелла ахнула, но он закрыл глаза, собираясь с мыслями.

— Мирабелла... я обречен. Я обречен на вашу ненависть и ваше забвение. Вы никогда не скажете мне доброго слова. А вы даже не представляете, как ваша забота важна была для меня. Это потому, что вы не знаете обо мне ничего. Но они... Они знают, как вы дороги мне. Они не позволят мне стать счастливым! Я, — он поднял на нее глаза, и она утонула в их синеве, — я хочу, чтобы вы знали. Все, что вы узнаете обо мне — правда. Но так же я хочу, чтобы вы знали и то.... Как бы вы ко мне не стали относиться... Я люблю вас.

Он резко встал и