Спящая царевна. Совершенно секретно - Надежда Черпинская

же мне на пол укладывать. Ты же девушка! А девушки — народ хрупкий. Особенно… царские особы. А я привычный… Ещё и не так доводилось ночевать. Было дело — зимой, в лесу, на снегу спал. Представляешь? Так что, товарищ царевна, никаких больше возражений!

Она вздохнула, но спорить не решилась.

Андрей отошёл к печи, отвернувшись от Делии, долго ворошил угли, давая ей возможность без смущения раздеться и нырнуть под одеяло.

Услышал, как скрипнула его старая койка. Вот теперь можно и вернуться.

Она действительно разделась. Вернее, в тельняшке осталась, как в ночной рубашке, а штаны сняла. Вон, на спинку кровати повесила…

Он не видел, конечно, как она раздевалась, но даже от мыслей об этом, кровь закипала. Н-да, смешно. Что с тобой, Беркут? Держи себя в руках! Ведь, поди, не семнадцать лет уже…

— Спокойной ночи! — пожелал Андрей.

Улегся тоже, завернулся в спальник практически с головой.

— Доброй ночи! — долетело в ответ.

Но вопреки пожеланиям, Делия не спала ещё долго. Крутилась, ёрзала, всё никак не могла угомониться.

И он не спал. Прислушивался к этим звукам. Не мог расслабиться, пока она не уснула.

— Дель… — не выдержал наконец Беркутов, — тебе, может, неудобно?

— Угу, неудобно, — тотчас откликнулась царевна.

Андрей приподнялся со вздохом:

— А чего сразу не сказала? Что не так? Чем неудобно-то?

Она тоже села на кровати, пытаясь разглядеть его в темноте.

— Мне неудобно, что ты на полу спишь, а я на кровати… как… как царевна…

И сама рассмеялась. А он подхватил этот смех.

— Андрей, тут двоим места хватит. Иди сюда! А то я до утра не усну, меня совесть заест… — пригрозила царевна.

Беркутов, всё ещё посмеиваясь, поднялся и осторожно прилёг с края. Делия облегчённо вздохнула и улыбнулась.

А вот ему в голову сразу пришла мысль, что теперь до утра не уснёт он.

Андрей лёг прямо в одежде, не под одеяло. Только это не помогло особо. Он ведь всё равно чувствовал, что она рядом, почти касался, ощущал её уютное тепло, улавливал едва уловимый волнующий аромат волос, до которых мог бы дотронуться губами, лишь чуть подвинувшись.

Вчера они тоже спали рядом, но там можно было разбежаться по разным углам.

А сейчас он даже чувствовал, как её дыхание щекочет кожу.

Невыносимо хотелось наплевать на все приличия, на то, что почти незнакомы, на то, что она вообще явно не его полёта птица… Просто притянуть её сейчас ближе и целовать самозабвенно, уже по-настоящему… Так… словно она его женщина! Его царевна…

— Ты совсем меня не боишься, да… — зачем сказал это — сам не понял.

Ведь это даже не вопрос был.

— А надо бояться? — удивилась она.

— Нет, конечно, нет, — улыбнулся этому простодушию Беркут. — Но… ты ведь меня совсем не знаешь, а веришь…

— Я знаю, — пожала она плечами.

— Нет, не знаешь, — возразил Андрей. — Что можно узнать за два дня?

— А я знаю. Я… чувствую.

Он видел, как в полумраке блестят её глаза, и почти решился, почти успел потянуться к её губам…

— Доброй ночи, Андрей! — шепнула она, улыбнулась и отвернулась к стенке.

Не прошло и пяти минут, как до Беркутова долетело спокойное, сонное дыхание девушки.

«Да уж! Ночка будет доброй…» — мысленно хмыкнул он.

* * *

Во сне она скатилась к нему под бок.

Андрей почувствовал это, ещё не проснувшись окончательно. Открыл глаза. Так и есть…

Прижималась всем телом, уткнувшись носом, щекотала лёгким дыханием, обнимала без всякого смущения. Одеяло сползло в сторону, открывая взору длинные ноги, одну из которых Делия ещё и умудрилась бесцеремонно забросить на него. Тельняшка закаталась, непозволительно высоко обнажив бедра…

А она спит себе спокойненько, понимаешь!

Стесняться во сне, конечно, было бы странно… Вряд ли, его царевна представляла, как соблазнительно она сейчас выглядит, и как бесстыдно нарушает все возможные приличия.

Только вот Беркут тоже не каменный и не деревянный!

Он чувствовал её манящее тепло, и это сводило с ума.

И он не удержался — потянулся к ней, погладил по щеке… Она улыбнулась сонно.

И Андрей, осмелев, накрыл губами её сахарные губы, припал жадно, не в силах уже остановиться. Сгрёб в охапку, как ещё с вечера хотел, сжимая её крепко, такую маленькую, стройную, хрупкую.

Она не пыталась улизнуть, оттолкнуть. Да и куда тут бежать? Она в ловушке между стеной и его разгорячённым телом.

Но Беркутов понимал, что причина не в этом. Она отвечала на поцелуи, нежные ладони робко поглаживали его кожу. Он чувствовал, как Делия тает под его ласковыми пальцами и обжигающими поцелуями. Оставив губы, Андрей скользнул по шее, и ещё ниже…

Нежная впадинка, волнующая ложбинка. Полосатая ткань тельняшки натянулась на её возбуждённой груди, чётко проступили царапающие воображение горошинки сосков.

Беркут сдёрнул с плеч растянутые лямки майки, обнажая нежные упругие полушария.

— Андрей… — шепотом выдохнула она, выгибаясь, навстречу его губам.

И этот тихий зов он принял как позволение.

Рука скользнула по бархатному бедру, проникая снизу под тельняшку. А под ней…

Ох! Никакого белья.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Андрей не сдержал глухой стон. Не зря ему казалось, что у неё под этим чудным ажурным платьем ничего нет.

Безумное желание вышло из-под контроля. Он накрыл её своим телом, мягко вклиниваясь меж бедер, опасаясь, что слишком спешит, но они раскрылись с готовностью и без всякого сопротивления.

— Деля… Царевна моя…

Андрей на миг отстранился, восторженно любуясь её красотой, представляя, как через мгновение сбудутся самые тайные и самые заветные его желания.

Но через мгновение… он проснулся.

Распахнул глаза, подскочил, но пришлось рухнуть обратно. Помешала её рука.

Сон оказался не так уж далёк от реальности. Во сне царевна действительно скатилась к нему под бок. И он чувствовал нежное, уютное тепло девичьего тела, и дыхание Делии. И она даже положила руку ему на грудь.

Но всё самое интересное было скромно прикрыто одеялом.

Наваждение прошло. Андрей пришёл в себя.

Хотя после такого знойного сна Беркута слегка потряхивало, и никак не получалось унять сбившееся возбуждённое дыхание.

В доме уже было светло. И дождь затих — не стучал по крыше и окнам. Скоро нужно будет вставать.

Андрей прикрыл глаза, но быстро понял, что уснуть снова уже не выйдет. Осторожно выскользнув из-под её руки, он поднялся. Постоял немного у окна. Взъерошил волосы, потёр лицо и вышел на улицу.

Пожалуй, лучшее, что сейчас можно сделать — пойти умыться в бочке с ледяной дождевой водой, а потом…

Наколоть дров! На месяц. А лучше на два.

И пусть ему столько не