Наперегонки с ветром. Первое дуновение - Лера Виннер

Теперь же даже в полутьме если не лицо, то глаза могли выдать — за минуту до его появления я и правда была на грани.

С глухим и тяжелым стуком кошелек упал в сено, а Кайл перехватил меня чуть выше локтя так сильно, что я инстинктивно развернулась, попыталась вцепиться в его запястье и сбросить руку.

А потом все пошло не так.

Вернее, даже не пошло, а полетело прямиком к Нечистому, потому что мгновение спустя я врезалась бедром в стоящие у стены ящики, а потом оказалась сидящей на них сверху.

В это раз Кайл первым делом поцеловал — смазано, влажно и так горячо, что этим жаром выжгло последние остатки разума и способности держать себя в руках.

Я запустила пальцы ему в волосы, выбивая ленту, которой они были стянуты, и сжала коленями бедра — так же крепко, как сжимала Норда.

Эта стремительная близость оказалась еще более обжигающей, чем поцелуй, отозвалась волной влажного жара уже внутри, и оставалось только зажмуриться, потому что всего на мгновение, но он прижал меня к себе крепче.

Как будто тоже смертельно соскучился.

А потом его ладонь оказалась под подолом, и я быстро облизнула губы, не открывая глаз, откинулась назад, упираясь в ящик ладонями.

Сил на то, чтобы терпеть, просто не было — возможно, потом, если случай выпадет…

И без того на то, чтобы справиться с его поясом ушла целая вечность.

Кайл надавил на мои бедра, притягивая ближе, почти лишая опоры, и как только он оказался внутри, в голове что-то щелкнуло и сместилось. Как будто встало на место.

Он почти не торопился. Почти. Двигался часто, но не слишком быстро, позволяя этой воронке засасывать нас постепенно.

Уже почти задыхаясь, я вернула ладонь ему на затылок и сжала волосы, точно зная, что он меня удержит, но отчаянно стараясь прижаться еще теснее.

С каждым новым движением ощущение нарастали, а заставивший цепенеть ужас уходил, волной откатывался назад.

Что бы ни происходило между нами, что бы я ни сказала и ни сделала, он был рядом и готов был помочь — этого знания прямо сейчас было достаточно.

В самый неожиданный момент подавшись навстречу, неловко, но встретив очередное его движение, я едва не вскрикнула от того, как остро это оказалось, но сумела провести языком по его щеке — просто так, просто потому что хотелось.

Он тут же перехватил под спину удобнее, лишая возможности двигаться, совсем немного сменил положение и поменял ритм.

Самое время оказалось уткнуться ему в плечо, гася лишние, невозможно громкие в тишине ночной конюшни звуки.

Всего два месяца прошло, а казалось, что минимум два года.

Кайл начал дышать глубже и чаще. Прижимаясь грудью к его груди, я чувствовала, что он тоже на грани — потому что необходимости в происходящем было едва ли не больше, чем непосредственного желания. Потому что только это и было гарантированно действенным способом для нас обоих прийти в себя.

Он ведь тоже испугался.

Искра, родившаяся на его глазах.

Искра, которую он растил.

Даже ничего не сказал об имени, которое я для неё выбрала…

В качестве взаимного утешения и благодарности, а еще немного от нежности, которая внезапно стала мешать дышать, я провела второй рукой по его плечу, забираясь под куртку — через тонкую ткань рубашки можно было ощупью угадать хорошо знакомый рисунок шрамов.

Ткань оказалась влажной.

А еще ему почти наверняка сейчас хотелось меня растерзать.

Не за лошадь, разумеется. Он, судя по всему, всерьез считал, что в этом я не виновата.

— Давай…

Я не думала, на что именно его провоцирую — было просто блаженно всё равно.

Мир постепенно вставал на место, ладони горели, и было так отчаянно мало.

Недостаточно даже для того, чтобы нормально вдохнуть.

Очередное слишком медленное движение внутри.

Мой собственный сорванный, почти мучительный вздох. Отчаянно громкий.

Первая короткая пощёчина отозвалась россыпью золотистых искр под опущенными веками и первой предфинальной щекочущей дрожью. Небольно. Смазано. Почти неловко в таком положение.

Уже почти так, как надо.

Сжимая его внутри, я облизнула губы и чуть запрокинула голову в ожидании второй.

Вместо этого Кайл прижался губами к моей шее, рвано выдохнул, поспешно и издевательски небольно прихватил зубами мочку уха, поднявшись вверх.

Точно зная, что он со мной так не поступит, я не спешила открывать глаза, но дотянулась, чтобы коснуться кончиком языка его губ, самого уголка.

Кайл был отлично осведомлен о том, что именно, когда и как мне нужно.

Ещё несколько движений, — минуты почти мучительного ожидания.

Шов на его рубашке опасно затрещал, когда я стиснула пальцы слишком сильно.

Вторая пощёчина оказалась такой же короткой, но в разы более ощутимой, и он сорвался первым.

Ловя этот момент, проваливаясь вслед за ним, я продолжала хвататься за его плечи. Задела зубами его подбородок, не кусая, но усиливая ощущения напоследок, а потом за стуком собственного сердца в висках не осталось ничего, даже наблюдавших за нами лошадей.

Приходить в себя оказалось восхитительно легко.

Ноги снова дрожали, и бёдра опять были влажными, а вторым чулкам за два дня пришёл конец, но в груди было так легко, что хотелось улыбаться.

Кайл не спешил отстраняться, снова гладил меня по спине, и я благодарно потерялась виском о его скулу.

— Кажется, я наконец поняла, для чего здесь нужны эти ящики…

Он хмыкнул едва слышно и перехватил меня удобнее, позволяя перенести вес.

— Всё лучше, чем снимать угол у святого брата. К тому же, ему наверняка и за молчание потребуется заплатить…

До отвращения живо вообразив эту картину, я напоследок провела губами по его шее, чтобы скрыть улыбку.

— Ужасно.

— По правде говоря, я успел присмотреть отличный диван, — Кайл осторожно, чтобы не оттолкнуть меня, вывернулся, и поймал мой взгляд.

В этом больше не было ни вопроса, ни вызова. Только сытое, хотя и слегка дурное после пережитой горячки удовлетворение.

Я спокойно посмотрела на него в ответ, щурясь от продолжавшегося разливаться по телу вместо каменной усталости удовольствия.

— Все приличные диваны в этом замке стоят на виду.

Даже будь у нас на это время и желание, подняться ни в его, ни в мою комнату мы бы не смогли — новость об этом разнеслась бы по замку быстрее, чем я успела бы сказать «Кай».

Поэтому конюшня была не самым плохим вариантом.

— Ну почему же? Есть один в очень