Наперегонки с ветром. Первое дуновение - Лера Виннер

Вдобавок ко всему прочему, Инес, как выяснилось, была ещё и очень храброй, потому что пошевелиться и высвободиться из моего захвата она всё-таки попробовала.

Намекая ей, что это очень и очень плохая идея, я выкрутила её заломленную руку сильнее, и, зафиксировав её, второй рукой снова сжала ее волосы.

Кухарка пискнула и задышала быстрее и чаще.

Каша рядом забулькала, но я решила, что ничего страшного в любом случае не произойдёт. При самом плохом стечении обстоятельств, она вместе с помощницами просто сварит новую.

— Не беспокойся, я займу у тебя всего пару минут.

Инес, кажется, наконец готова была меня выслушать, и я склонилась к ней ближе, тоже переходя на шепот, а заодно и вжимая её в стол всем своим весом — просто вдобавок к той боли, что она уже испытывала.

— Ты же найдешь их для меня, не правда ли? Судя по всему, уже нашла, и это очень правильно.

— Ты!..

Она попробовала захрипеть громче и дернуться, уронить что-нибудь из посуды и привлечь шумом внимание оставшихся за дверью людей.

Я надавила на неё ещё сильнее, и только после этого сочла возможным перейти к делу:

— Слушай, сука, и запоминай. Мне плевать, с кем ты спишь, с Эженом, с Гораном, хоть с каким-нибудь конём. Хочешь продолжать шмыгать на конюшни незамеченной, шмыгай. Но если с моими лошадьми ещё хоть что-нибудь случится, ты сама попросишься в Пекло, это я тебе гарантирую. Пока всё понятно?

Инес молчала.

Я чувствовала, как сильно бьётся ее сердце, и сопела она как огромный чайник, — по всей видимости, решала, что предпринять.

Времени на этот разговор у нас было меньше, чем мне хотелось бы, поэтому бедняжку пришлось простимулировать — сжав её волосы крепче, я подтащила её ещё ближе к жаровне.

— Пока всё понятно, Инес?

— Да! Да! — кричать она по-прежнему не могла, но, судя по истерике в голосе, соображать ей это не мешало.

— Ну вот и умница!

Разжав пальцы, я хлопнула её по спине только потом отпустила руку, которую она уже наверняка не чувствовала.

Она тут же начала оседать на пол, а я направилась к выходу с уверенностью в том, что действительно была услышана.

— Ты чокнутая сука, Элисон! Командир Берг узнает! — злобное и беспомощное шипение Инес полетело мне в спину.

Уже взявшись за дверную ручку, я обернулась, тряхнув волосами и улыбнулась ей еще слаще.

— Позвать?

Сидя на полу и баюкая пульсирующую от боли руку, она смотрела на меня с ненавистью, и мне вдруг стало смешно.

Явно не этого она ожидала, накидывая порчу на ребёнка и подпаива какой-то дрянью мою Искру.

Чего-то совсем другого.

Того, для чего ей там, во дворескогда взбесился Норд, так нужны были бинты и сочувственно-обеспокоенное выражение лица.

Жгучего нетерпение увидеть командира Инес почему-то не проявляла, и я уже совсем почти собралась покинуть кухню и позволить ей заняться завтраком, но дождавшись её облегчённого вздоха, развернулась снова:

— Да, кстати! Чуть не забыла! Еще раз посмотришь на Нильсона, убью.

Инес икнула.

На этот раз я не стала уточнять, всё ли она усвоила, просто развернулась и вышла в зал.

Народу там заметно прибавилось. Более того, за крайним столом почти у входа образовались похмельные и жалкие Харпер и Медсон.

У меня определённо было очень удачное утро.

Ещё несколько парней, опытные специалисты пополам с новобранцами, трепались, стоя рядом у стены, и эта благодарная публика тоже была мне весьма кстати.

Страдальцы сидели, почти прижавшись друг к другу и лицами ко входу, так что при моём появлении оба предсказуемо вздрогнули.

— Доброе утро, ребята, — я улыбнулась им до отвращения жизнерадостно и положила перед каждым по десять золотых. — Не пейте больше всякую дрянь. После неё сильно болит голова.

Оба уставились на меня с одинаковой растерянностью на лицах, а мгновение спустя Харпер начал стремительно багроветь. Не иначе как вспомнил вчерашний разговор у конюшни.

— Ого! За что это ты этим олухам платишь? — Фишер, совсем молодой, но очень талантливый экзорцист, мгновенно материализовался рядом с нами.

— Просто разрешаю спор, — ему я улыбнулась тоже. — Парни вам сами расскажут. Правда, парни?

Напоследок хлопнув Харпера и Медсона по сведенным плечам, я, наконец, вышла из столовой.

Слабый утренний ветерок пах прохладой, и я с удовольствием подставила ему лицо, наслаждаясь легкостью в теле и мыслью о том, что шепот о тех золотых быстро разнесется по замку.

Новость о том, что я швыряюсь деньгами должна была стать весьма горячей после известных всем событий сентября. Йонас едва ли будет доволен, но конкретно в этом случае он тоже может немного потерпеть.

— Леди Элисон! Леди Элисон!

Прямо на меня неслась небольшая толпа взбудоражанных мальчишек во главе с Томасом.

Будучи хорошо воспитанным и на редкость сообразительным для своего возраста ребёнком, в присутствии посторонних, даже своих друзей, он обращался ко мне исключительно на «вы» и вежливо прибавлял к полному имени «леди».

В гостиной у Лагардов было «ты» и «Элис», произносимое до крайности важно.

— Привет! — я помахала им рукой и осталась ждать.

— Доброе утро! — Том выпалил приветствие первым, а потом смешно задрал голову, пытаясь смотреть на меня серьезно и внимательно.

Как бы там на самом деле ни было, манеры Даниэля он перенимал великолепно.

«Теперь мы знаем, как выглядел бы Лагард, будь он блондином», — заключила Дани в один из моих визитов к ним.

— А можно спросить? — Том продолжал, как он думал, изучать меня взглядом, на деле же просто забавно таращиться.

Ещё четверо мальчишек за его спиной замерли.

Его очевидно отрядили парламентером, как самого уместного и подготовленного к такой работе кандидата, и я улыбнулась снова.

Дети Совета.

Том прекрасно чувствовал себя дома. Он был любим всеми без исключения и совершенно искренне на правах старшего заботливого брата обожал Изабель. Как будто вовсе не помнил о том, что у них разные матери. Или так же, как и взрослые, не придавал этому никакого значения.

Однако Совет и такая жизнь пришлись ему по сердцу, и это, — опять же, с поправкой на возраст, — уже о многом говорило.

— Спрашивайте.

За редким исключением дети меня не то чтобы недолюбливали, скорее, не принимали. Должно быть, в силу возраста не могли понять, как следует ко мне относиться — как женщины, которых они привыкли видеть вокруг, я себя не вела. На мужчину, несмотря на брюки, при этом тоже совершенно точно не была похожа.

Сейчас же, получив разрешение, мальчишки