Безжалостный альфа - Си Джей Праймер

— Мне нужно, чтобы ты перестала расхаживать здесь с важным видом, блядь, насмехаясь надо мной этим телом.

Он ослабляет хватку, его рука скользит вверх по моему животу, касаясь груди. Тыльная сторона его пальцев касается моего горла, пока он не обхватывает мою челюсть, проводя подушечкой большого пальца по моей нижней губе.

— С этими гребаными губами…

Жар заливает мое нутро, и из меня вырывается жалобный стон, о котором я тут же жалею. Я ненавижу, что он так на меня действует. Мне неприятно, что я должна отталкивать его, но вместо этого я вздергиваю подбородок, пытаясь подойти еще ближе.

— Поцелуй меня, герцог, — шепчу я.

И он это делает. Черт, он это делает. Его губы прижимаются к моим так сильно, что у меня кружится голова, наши языки сплетаются в безумии голода и ноющей потребности. Рука Мэдда обвивается вокруг моей талии, подтягивая меня, чтобы я села на край стола, и внезапно его колено раздвигает мои ноги, чтобы обхватить его бедра, мои руки обвиваются вокруг его шеи, а пальцы запускаются в его густые волосы.

Мы целуемся так, словно оба изголодались по этому, словно пытаемся вернуть маленькие кусочки друг друга каждым движением наших губ и поворотом языков. Из его груди вырывается рычание, и я целую его сильнее, как будто от этого зависит моя чертова жизнь — как будто у меня больше никогда не будет такого шанса.

Я могла бы и не делать этого.

Что бы это ни было между нами, это чертовски хрупко, оно может сломаться в любой момент, но я все еще цепляюсь за него, как за спасательный плот в штормовом море; как будто у меня есть хоть какой-то шанс удержать что-то настолько неустойчивое.

Я вздрагиваю, когда его грубые пальцы касаются пояса моих леггинсов, и когда я выгибаюсь ближе, он воспринимает это как приглашение, просовывая руку под них спереди. Я так возбуждена, что его палец легко скользит по моим скользким складочкам, вдавливаясь в мое отверстие, прежде чем снова двинуться вверх, чтобы обвести клитор.

Наши губы отрываются друг от друга, когда моя голова запрокидывается со стоном, но Мэдд не сбивается с ритма — просунув одну руку мне между ног, другой он задирает мою рубашку, грубо дергая лифчик вниз, пока мои груди не вываливаются из чашечек. Затем он наклоняется вперед, втягивая в рот один из моих затвердевших сосков, и я вскрикиваю от интенсивности его ласк.

Мои бедра сжимаются вокруг его бедер, когда Мэдд вводит в меня толстый палец, затем два, растягивая меня, скользя ими внутрь и наружу.

— Это то, чего ты хотела, Слоан? — рычит он мне в кожу, перекатывая зубами мой твердый сосок. — Ты хочешь, чтобы я напомнил тебе, как сильно я могу заставить тебя кончить?

— Черт возьми, Мэдд! — я кричу, дергая его за волосы.

Он засовывает пальцы глубже, ускоряя темп, пока трахает меня ими.

— Никто другой не делает тебя такой влажной, не так ли, герцогиня? — хрипит он, поднимая голову рядом с моей и проводя кончиком языка по раковине моего уха. — И ты хочешь знать почему? Потому что эта киска все еще знает кому она принадлежит.

Он подчеркивает свои слова глубокими толчками пальцев, пока я не начинаю задыхаться и дрожать, паря на грани оргазма, который, я знаю, уничтожит меня.

Его большой палец касается моего клитора, его пальцы касаются этого сладкого местечка внутри меня, и я проваливаюсь в забытье, мой оргазм накатывает на меня с такой силой, что слезы текут из уголков моих глаз. Хриплые крики, которые вырываются у меня, даже не похожи на мои собственные; я словно парю над своим телом, задевая небеса.

Но это не может быть правдой. Не тогда, когда Мэдд явно снизу.

Он не останавливается, пока я полностью не выдыхаюсь, не обмякаю в его объятиях, когда он вытаскивает руку из моих штанов и подносит пальцы ко рту. Он высовывает язык и грубо проводит по нему пальцами, удерживая меня в плену своего пристального взгляда.

— Ты все еще, блядь, принадлежишь мне, Слоан, — бормочет он, зрачки его расширены так, что кажутся почти черными. — Не забывай об этом.

Он резко отпускает меня, отступая на шаг, пока я пытаюсь удержаться на ногах, прежде чем рухну обратно на стол.

Я не должна удивляться, когда он отворачивается и уходит, но это все равно чертовски больно. И хотя он, возможно, просто вернул себе власть, он также раскрыл свои карты… и теперь я точно знаю, как выровнять игровое поле между нами.

Игра начинается, герцог.

17

— Эй, у тебя получилось! — Арес позвал меня, когда я зашел в бар Голденлиф, поднимая руку, чтобы помахать мне в сторону столика в углу, где он сидит с другими командирами отделений.

Как будто я не знаю, как найти дорогу к своему столику в моем баре.

Этот парень действительно начинает действовать мне на нервы. Если бы Арес не был мне как брат — пусть и раздражающий младший брат, которого я никогда на самом деле не хотел, — я бы давно поставил его на место. Как бы то ни было, я мирился с его дерьмом, потому что знаю, что он просто пытается вписаться в общество остальных из нас, и, наверное, тяжело быть самым молодым.

Но то, что я это понимаю, не значит, что мне это должно нравиться.

— Где Слоан? — спрашивает Эйвери, когда я подхожу, глядя мимо меня, как будто моя бывшая может материализоваться в любой момент.

— Откуда, черт возьми, мне знать? — ворчу я, опускаясь на пустой табурет рядом с ней.

Несмотря на то, что я вымыл руки, клянусь, я все еще чувствую запах Слоан на себе — и, судя по тому, как дергается нос Эйвери, по косому взгляду, который она бросает в мою сторону, мне это не мерещится.

Чертовски здорово. Не могу дождаться этого допроса позже.

— Эй, вот и она! — объявляет Ло, и, к моему удивлению, я поворачиваюсь на стуле и вижу Слоан, входящую в бар, выглядящую намного более собранной, чем когда я уходил от нее.

Она переоделась в обтягивающие черные джинсы-скинни и простую белую укороченную футболку, но на ее щеках все еще румянец после оргазма, а губы все еще немного припухшие.

Мне всегда больше всего нравилось смотреть на нее таким образом.

— Слоан! — зовет Арес, поднимая руку, чтобы помахать ей, пока я сопротивляюсь желанию оторвать конечность от его тела.