Я - твое наказание - Наталья Юнина

А вот уходить из кабинки не спешу, когда слышу знакомые голоса.

— А вообще угомонитесь, эта деревня дочь Гергердта. Какая к черту любовь? — хоть блонда и выпившая, но голос узнаваем. — Вадику почти сорок, ни разу не был женат и нет детей. Серьезно думаете, что в таком возрасте его проняло и это брак не по расчету? Сказочницы. Это просто выгодное вложение. На эту дуру без слез не взглянешь. Сисек вообще нет. Губы тонкие. А какое убогое на ней одето платье?

— Перегибаешь, Лер. Красивая девочка. И смотрел он на нее вполне себе влюбленными глазами. Мне кажется, там все как надо.

— Я тебя умоляю. Смотрит он влюбленными глазами на Сашу. Мы когда сюда шли, они поднимались на второй этаж. И что-то мне подсказывает, не в покер поиграть со всеми. Так что, все тут ясно.

Еще несколько секунд я слушаю треп пьяной блондинки и все же не выдерживаю, и выхожу из кабинки. Мыть спокойно руки, когда на тебя пялится три змеи, а в голове мысли только о том, действительно ли он с Сашей, сложно. Но на удивление я держусь стойко.

— Кстати, правильно говорить «какое убогое на ней надето, а не одето платье».

Вытерев руки бумагой, выбрасываю ее в мусорный бак, и выхожу из туалета. А я вообще правильно исправила это долбаное одето и надето? А, впрочем, какая разница. Они сами ни черта не знают.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, будь где-нибудь на виду. Невероятным усилием воли заставляю себя не истерить и не привлекать внимание, когда нигде не обнаруживаю Вадима. Делаю глубокий вдох и…выдох.

Когда осознаю, что эмоции сильнее меня, понимаю, что надо уйти. Все устаканится. А если я сейчас поддамся эмоциям, то натворю глупостей.

Забираю шубу и выхожу на улицу. Идти в туфлях на каблуках, пусть и по почищенным дорожкам, мягко говоря, неудобно. Одно радует, до снятого дома рукой подать.

— Далеко собралась в туфлях? — вздрагиваю от внезапно прозвучащего голоса слева от меня. Смотрю в открытое окно машины и не сразу понимаю, что это Артем.

— Прямиком до дома.

— Садись, подвезу.

Пусть я и в раздрае, но все же садиться к нему в машину не хочу.

— Спасибо, не нужно. Тут идти несколько минут.

— Тебе не кажется, что я достоен хоть одного нормального разговора?

— Извини, Артем. Нам не о чем говорить. Все что было…уже в прошлом. Если я тебя чем-то обидела, прости. Я не хотела.

— Стой, — громко произносит Артем, как только я продолжаю путь. Секунда и он ровняется со мной. — Ты боишься меня? Я лично хоть когда-нибудь обижал тебя? Сядь в машину и просто поговори со мной.

— Это не понравится Вадиму.

— Серьезно? А с каких пор ты стала трусихой, зависящей от мнения какого-то мудака, которого навязали тебе в мужья? Он-то точно тебе верность не хранит, — да вы все сговорились, что ли?! — Если хоть немного уважаешь меня и то, что между нами было, сядь в машину. Мы просто поговорим. Обещаю.

В конце концов, а что здесь такого? Он и вправду имеет право на нормальный разговор. Так я думаю ровно до тех пор, пока не сажусь в машину. Говорить он не спешит, а вот трогается с места так, словно за ним гонятся демоны. И дверь блокирует.

— Артем, что ты делаешь?

— Клатч свой давай сюда.

— Что?

— Ты плохо меня слышишь?!

Я даже не успеваю отреагировать, он вырывает сумочку из моей руки.

— Ты хотел просто поговорить. Что ты делаешь?

— Я сейчас так с тобой поговорю, что на всю жизнь запомнишь. Только отъедем в более тихий уголок. Кстати, сделаешь какую-нибудь глупость, я вырублю тебя ударом твоей прекрасной головушки об это стекло. Поняла меня? Не слышу!

— Поняла.

Глава 23

Еще минуту назад я была уверена, что он мне ничего не сделает. Даже несмотря на то, что отобрал клатч. Артем это делает намеренно, чтобы меня напугать. Но когда он достает из моей сумочки телефон, а следом открывает окно, до меня доходит, как я вляпалась. Резко тяну руку, чтобы остановить его, но он оказывается быстрее. Выбрасывает мобильник на дорогу и, кажется, еще сильнее начинает давить на газ.

— Ты… ты больной?! — мы едем так быстро, что я даже не могу различить, что за окном.

— Есть немного, — смотрю в его глаза и понимаю, что выглядит он и вправду ненормальным. — Открой бардачок и достань оттуда салфетки. Не зыркай так на меня. Доставай, — в любой другой момент я бы ему так ответила, что уши бы завяли, но сейчас, осознавая в какой я заднице, лучше помалкивать и не злить слетевшего с катушек Горского. — А теперь вытирай эту блядскую красную помаду.

Молча вытираю губы, но это оказывается не так просто. И с каждым взглядом Артема понимаю, что он злится все больше и больше.

— Еще.

— Они больше не оттираются.

— А ты три сильнее.

— Артем…

— Вытирай, блядь!

И ведь тру. Да так, что у меня уже губы болят и красные вовсе не от помады. Кажется, это понимаю не только я, раз он бросает «достаточно».

Итак…бревна у меня нет и гроба тоже. У меня вообще ничего нет, кроме трясущихся от страха рук. Хотя, у меня есть туфли. Точнее вполне себе острые каблуки. Но есть нюанс. С какой вероятностью мы разобьемся на такой скорости, если я шибану туфлей ему в голову? С очень большой.

Ну уж нет, умирать я не хочу. А быть изнасилованной хочешь, идиотка? Ведь все этим и закончится, теперь уж к гадалке не ходи.

Я слабачка. Как бы ни храбрилась, мне точно после такого не жить. Умру даже раньше, чем мама. Тупо не справлюсь. Надо бить. Только не на такой скорости.

— Остановись, пожалуйста. Давай поговорим.

— Обязательно поговорим. Позже.

— Хотя бы сбавь скорость, мы так разобьемся.

— Сбавлю, как только пересядем в другую машину, — это он что, собирается заметать так следы?

— Ты понимаешь, что это похищение? По камерам будет видно куда я сажусь и с кем.

— В том-то и дело, Настенька. Ты ко мне сама села. Добровольно. Какое же это похищение, когда девушка садится добровольно к своему бывшему? — когда до меня доходит смысл его слов, у меня наконец перестают трястись руки. Правда, от того, что я представляю, как выглядит со стороны Вадима мой поступок. Я ведь реально сама села. Кому