Поцелуй чернокнижника - Тиффани Робертс

Тревога, скопившаяся в Меррике, превратилась в зубастого первобытного зверя, который терзал его изнутри. За тысячу лет жизни он не испытывал такого ужаса. Он никогда не рисковал потерять так много, как в этот момент.

Отбросив страх, он пересек комнату и опустился на колени рядом с ней. Магия вспыхнула внутри, когда он протянул руки и обхватил ее голову. Сейчас не время для размышлений — она страдала, она была в беде, в смертельной опасности, и он должен был помочь ей, спасти ее.

Дэнни вбежал в комнату и остановился рядом с сестрой.

— Адди! О, нет, нет, нет. Пожалуйста, не умирай.

— Она не умрет, — прорычал Меррик. Он усилил связь между ними.

На этот раз он ожидал увидеть тьму внутри нее, раковую опухоль. Меррик обрушился на нее всей своей мощью, мысленно рыча, когда его магия взметнулась, чтобы отбросить скверну. Эта болезнь не заберет ее. Он не позволит. Даже если он не понимал до конца своих отношений с Адалин, даже если она еще не ответила ему взаимностью — той самой взаимностью, в которой он и сам не был полностью уверен, — он знал без тени сомнения: она принадлежит ему. И никто, ничто не отнимет ее.

Жар стремительно нарастал в нем, превращаясь в обжигающую боль, которая пульсировала по всему телу, исходя из эпицентра в черепе. Он принял ее. Принял эту борьбу. Темное пятно на светлой, сияющей душе Адалины отступало, сжимаясь и съеживаясь под напором его силы, но перед этим яростно рванулось в его сторону. Меррик снова зарычал и надавил сильнее, наполняя сознание ослепительным синим светом магии.

Рак отступил, но победить его было невозможно. Не одной лишь силой воли.

Тело Адалин обмякло. Меррик наклонился вперед, ухватившись за руку. Голова раскалывалась, будто ее разрубили топором пополам, а все тело дрожало от напряжения — от отдачи после огромной траты сил. Он остался рядом с ней, уставившись в пол и переводя дыхание.

На ковер упала капля крови.

Меррик поднял свободную руку и осторожно провел пальцами по лицу. Кровь сочилась из носа и слезных протоков. Он почувствовал теплые струйки, стекающие из ушей, и металлический привкус во рту.

Если это цена, пусть я буду тем, кто ее заплатит. Пусть я буду тем, кто страдает.

— Ч-что только что произошло? — с другой стороны от Адалин раздался голос Дэнни.

— Что… что ты сделал? Что это было?

Меррик проигнорировал его. Он должен был сосредоточиться на Адалин, должен был помочь Адалин. Он все еще чувствовал, как ее песня маны резонирует в его сердце, даже несмотря на то, что их связь была прервана, все еще чувствовал, как она притягивает его, все еще чувствовал ее боль — потому что ее боль была внутри него сейчас.

Его зрение затуманилось. Он покачал головой и выпрямился, протянув руки вперед и осторожно просунув их под Адалин, чтобы перевернуть ее и прижать к своей груди.

— Меррик… что происходит? С Адди все в порядке? Что ты…

— Хватит, Даниэль, — прохрипел Меррик. Он стиснул челюсти. Его голова пульсировала так сильно, что грозила взорваться в любой момент, когда он медленно поднялся на ноги. Когда ему наконец удалось встать, он наклонился вперед и опустил Адалин на кровать.

Он моргнул, пытаясь избавиться от розоватой пелены в воспаленных глазах, и ухватился за спинку кровати, пока мир вокруг кружился и раскачивался. Адалин не шевелилась, ее дыхание было медленным и ровным, бледность сошла с кожи, а мышцы расслабились.

Мне просто нужно быть готовым в следующий раз… нужно предугадать, когда ее болезнь вернется.

Эта мысль гулко отозвалась в его голове, причиняя острую боль в висках. Он крепко зажмурился, пока ощущение не прошло.

— Ты… ты в порядке? — спросил Дэнни.

Меррик открыл глаза и резко повернулся к Дэнни. Мальчик выглядел бледным и испуганным, его глаза были широко раскрыты, а зрачки расширены. Меррик осознал, что не хочет лгать, но и не способен объяснить — мыслить сейчас было слишком тяжело. Он проглотил кровь с медным привкусом и оттолкнулся от кровати.

Проходя мимо Дэнни, Меррик сказал:

— Присмотри за сестрой.

Не оглядываясь, он шатающейся походкой вышел в коридор и направился к своей комнате, придерживаясь рукой за стену для устойчивости — и все равно время от времени спотыкаясь. За все свои годы он никогда не испытывал такой агонии, такой уязвимости, такой слабости, и это лишь усилило его чувства к Адалин.

Она была его, и он найдет способ исцелить ее — даже если для этого придется бросить вызов самой вселенной.

* * *

Когда Адалин открыла глаза, ее охватило сильное чувство дежавю. Она лежала в своей кровати, комната была погружена во тьму, если не считать мерцающего света единственной свечи на тумбочке. Она уже просыпалась так раньше — с тем же ощущением дезориентации, той же растерянностью, тем же чувством, будто ее только что вырвали из успокаивающих объятий сна, из которого она не хотела возвращаться.

Было так много боли…

Она подняла руку и дотронулась пальцами до головы. Череп оставался целым. К счастью, голова не раскололась, хотя ей казалось, что именно это и произошло. На самом деле, боли не было совсем — даже малейшей болезненности.

Она поморщилась. Даже если голова не болела, во рту был дерьмовый привкус.

Пара рук обвила ее и крепко сжала.

— О боже, ты в порядке, — сказал Дэнни.

Только сейчас она осознала, что ее брат лежал рядом с ней на кровати. Он сжимал ее так сильно, что его лицо вдавилось в ее руку, а что-то мокрое пропитало рукав. Его слезы.

— Дэнни?

— Я думал, ты умрешь. Думал, ты правда покинешь меня.

Его голос был хриплым от эмоций, а тело дрожало.

Сердце Адалин разрывалось.

Это случилось снова, только в этот раз было хуже. Я чувствовала, что умираю.

Слезы навернулись на ее глаза, и она развернулась, чтобы обнять брата.

— Все в порядке. Я все еще здесь. Я еще не мертва.

— Н-но ты умерла бы, если бы Меррик не помог.

Она нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

Дэнни поднял голову, и ее встретили его покрасневшие, полные слез глаза. Он явно плакал уже некоторое время.

Как долго я спала?

— Что сделал Меррик, Дэнни?

Ее брат шмыгнул носом.

— Я… я не знаю.

Он нахмурился еще сильнее, когда посмотрел на дверь.

— Ты помнишь, что делал этот… парень-эльф? Золотой парень?

— А что насчет него?

Он