Поцелуй чернокнижника - Тиффани Робертс

— Я думаю, Меррик такой же.

Адалин отстранилась и покачала головой.

— Нет, он не такой.

Глаза этого человека, похожего на эльфа, были холодными, пустыми, лишенными тепла и доброты. Лишенными человечности. Но она видела огонь в глазах Меррика, и он показал себя своими действиями.

Хватка Дэнни усилилась.

— У него есть магия, Адди. Я видел это.

Она положила руку ему на щеку.

— Шшш. Все в порядке. Что бы Меррик ни сделал, кем бы он ни был, он не похож на монстра, Дэнни. Меррик не причинит нам вреда. Он бы уже сделал это, если бы хотел. Что бы он со мной ни делал… это помогает.

Я думаю.

— Что ты видел, Дэнни? — тихо спросила она, опуская руку.

— Он прикасался к тебе, и по его рукам шли голубые молнии, поднимающиеся из ладоней. И от него исходили тени… Похожие на густые, движущиеся тени. Как щупальца, Адди. Они извивались вокруг его плеч и в воздухе за его спиной — над тобой — и все вокруг них погружалось во тьму.

Он сделал паузу, нахмурившись.

— Нет, не так. Это было скорее… как смотреть в ночное небо. Как будто я почти мог видеть звезды в тени, но мои глаза не могли их разглядеть. И его глаза светились голубым. Потом ты перестала дергаться. Он… остановил твой припадок. Кажется, он делал это раньше, в ту первую ночь, когда мы пришли, но тогда скрывал. Но в этот раз… — Дэнни покачал головой, и в его глазах появилась тревога, когда они встретились с ее взглядом, — у него текла кровь с лица. Не только из носа — отовсюду: из глаз, рта, ушей.

Беспокойство сжало сердце Адалин.

— С ним все в порядке?

— Я не знаю. Он ушел и сказал мне позаботиться о тебе. Его голос звучал… сердито.

— Оставайся здесь.

Адалин высвободилась из объятий Дэнни и подвинулась к краю кровати.

— Куда ты идешь?

Постельное белье зашуршало у нее за спиной, когда Дэнни пошевелился.

— Адди! Тебе нужно отдохнуть.

Адалин медленно встала, проверяя равновесие. Когда не возникло даже намека на головокружение, она отошла от кровати.

— Оставайся здесь, Дэнни. Я сейчас вернусь. Мне нужно проведать его.

— Но что, если он…

Она повернулась лицом к брату.

— Меррик не причинит вреда мне. Или тебе. Понимаешь?

Он торжественно кивнул.

— То, что он сделал для меня… Дэнни, возможно, он страдает, потому что помог мне. Мне нужно проведать его, хорошо?

— Хорошо.

— Я вернусь.

Она схватила с тумбочки фонарик и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Включив фонарик, Адалин направилась по коридору к комнате Меррика. Мерцающий свет, видимый из-под двери, подсказывал, что он был внутри.

Время от времени она улавливала запах рвоты и морщилась, гадая, не осталось ли ее в волосах. Взгляд вниз подсказал, что на ней другая футболка — видимо, Дэнни переодел ее и умыл, но чтобы избавиться от этого запаха, простой тряпки мало. Хотелось бы принять ванну и почистить зубы, но сейчас важнее было проверить Меррика. О себе можно позаботиться позже.

Когда Адалин подошла к двери его спальни, она подняла кулак и постучала.

— Меррик? Ты в порядке?

— Уходи, — сказал он из глубины комнаты.

— Пожалуйста, подойди к двери.

— Я в порядке. Возвращайся в постель, Адалин.

— Нет. Нет, пока ты не поговоришь со мной.

— Завтра. Ложись спать.

Вот и все.

Она схватилась за ручку двери, нажала на защелку, распахнула дверь и без колебаний шагнула внутрь.

— Я не ребенок, чтобы меня отправляли спать, Меррик.

Его спальня была большой и на удивление открытой. Широкая кровать — по крайней мере, королевского размера — стояла у одной стены, ее изголовье и изножье были сделаны из толстого, темного, резного дерева. По бокам от нее стояли одинаковые прикроватные тумбочки. Напротив изножья кровати находился большой камин с ковром и двумя мягкими креслами, стоящими перед ним. В камине потрескивал небольшой огонь. Прямо по центру виднелись высокие стеклянные двери, ведущие на балкон, а две другие двери по обе стороны от камина, вероятно, вели в ванную и гардеробную. Небольшой письменный стол, заваленный книгами и бумагами, находился в одном углу, именно там Меррик сидел спиной к Адалин.

Он не повернулся, чтобы посмотреть на нее, но его голос был отчетливо слышен, когда он сказал:

— Я установил не так уж много правил, Адалин. Не входить в мой кабинет и спальню было первым из них.

— Мне плевать на твои чертовы правила. Я пришла проведать тебя. Дэнни сказал, что у тебя кровотечение.

— Ты та, у кого был приступ. Я в порядке, Адалин. Спокойной ночи.

Адалин осталась на месте, закрыв за собой дверь. Она выключила фонарик, крепче сжимая его в руке, и скрестила руки на груди.

Меррик напрягся. Он положил руки на стол и выпрямился, слегка повернув голову, чтобы посмотреть на Адалин через плечо.

— Сейчас тебе следует отдохнуть.

Она встретилась с ним взглядом.

— Забавно, но я чувствую себя совершенно нормально. Как будто не была при смерти всего несколько мгновений… нет, уже несколько часов назад. Что ты сделал, Меррик?

Он оттолкнулся от стола, встал, опрокинув стул, и повернулся к ней лицом.

— Разве я недостаточно дал тебе? Я помог тебе, когда не был обязан это делать, и я продолжаю помогать тебе! Чего я попросил взамен, кроме некоторой вежливости? Теперь ты собираешься вырвать все секреты из моей души?

Она чувствовала исходящую от него силу, чувствовала, как она покалывает ее кожу, и теперь поняла, что чувствовала шепот об этом с момента их первой встречи — хотя никогда не была такой ясной, такой сильной. И все же, несмотря на его гнев, она не боялась этой силы. Она не боялась его.

Адалин осталась там, где стояла, выдерживая его взгляд.

— Тогда заставь нас уйти, Меррик. Почему ты терпишь нас, когда все, что мы делаем, — это едим твою еду и вторгаемся к тебе?

— Какое это имеет значение? Тебе осталось недолго.

Эти слова с таким же успехом могли быть пощечиной, они застали ее врасплох. Адалин вздрогнула.

Его брови, которые минуту назад были резко сдвинуты в гневе, выровнялись и низко опустились. Между ними образовалась складка, когда жесткий свет в его глазах померк. Мышцы его челюсти дрогнули, и он отвел взгляд. Его голос был хриплым, когда он сказал:

— Ты все еще умираешь, Адалин.

Боль от его слов так легко уменьшилась. Он злился и сорвался, но злость была направлена не на нее. Это была та же ярость, что