Горячие руки для Ледяного принца - Рита Морозова

осклабился, поднимая свой страшный, пылающий магией меч. Маги его свиты, взобравшиеся следом, встали за ним, готовые вмешаться. — Не волнуйся, милая. Я отправлю вас вместе. В небытие!

Он сделал широкий шаг вперед, занося меч для сокрушительного удара. Не по мне. По ледяной глыбе, скрывавшей Кайлена. По тому месту, где должно было быть сердце. Зеленое и золотое сияние меча осветило ледяную гробницу зловещим светом.

Время замедлилось. Я видела, как клинок идет вниз. Видела спокойное лицо Кайлена за льдом. Видела торжествующую гримасу Торвика. Чувствовала, как камень в моей груди рвется наружу, превращаясь в шар ослепительного, золотого пламени, готового выплеснуться.

Мыслей не было. Только чистое, неистовое НЕТ!

Я бросилась вперед. Не к мечу. К Кайлену. К его ледяной гробнице. Руки сами потянулись к тому месту, где под толстым льдом должно было биться его сердце. Мое движение было не расчетливым, а инстинктивным, отчаянным порывом закрыть его собой, принять удар, отдать ВСЕ, что у меня осталось.

— КАЙЛЕЕЕН! — мой крик, полный абсолютной любви, отчаяния и жертвенной решимости, разорвал грохот битвы, как колокол.

Золотой свет камня, моя собственная жизнь, собранная в последний, ярчайший комок, вырвалась из груди и устремилась к нему. В тот самый миг, когда клинок Торвика, пылающий уничтожением, начал свое смертоносное падение.

17 глава

Крик. Мой крик. Он прозвучал не как человеческий голос, а как звон разбитого хрусталя, как визг тормозов перед неизбежным ударом, как последний вздох гибнущей птицы. «КАЙЛЕЕЕН!» Имя вырвалось из самой глубины, из того места, где уже не было страха, только голая, обжигающая правда. Правда любви. Правда жертвы.

Я не думала о мече Торвика. Не видела его торжествующей гримасы. Не слышала злобного рева магов или грохота битвы ниже. Весь мир сузился до точки. До треснутой ледяной глыбы. До бледного лица за толщей льда. До слабой, голубой пульсации на его шее — последнего признака жизни, который я должна была спасти. Ценой всего.

Мои руки, тонкие, беспомощные на фоне монумента льда, сами нашли цель. Не голову, не плечи. Грудь. Там, где под метрами искрящегося плена должно было биться его сердце. Ледяной панцирь был гладким, обжигающе холодным. Прикосновение к нему было как удар током, мгновенно парализующим, выжигающим нервы. Но я не отдернула рук. Впилась пальцами в лед, пытаясь пробиться сквозь него к нему, к теплу, которого уже почти не было.

И в этот миг — миг, когда пылающий магией клинок Торвика начал свое сокрушительное падение, когда его злобный вопль слился с ревом торнадо-силы, рвущейся с лезвия — камень в моей груди взорвался.

Это был не просто свет. Это было извержение. Золотое, ослепительное, всепоглощающее солнце, рожденное в глубине моей души и вырвавшееся наружу через трещины в реальности. Оно выплеснулось из моей груди не лучами, а плотной, живой, пульсирующей рекой чистого, нефильтрованного жизненного сияния. Оно ударило в ледяную гробницу Кайлена прямо в точке прикосновения моих рук.

Эффект был мгновенным и чудовищным.

Золотой поток жизни встретился с ледяным панцирем смерти. Раздался звук, не поддающийся описанию — как будто ломались хрустальные небеса. Не треск, а оглушительный грохот разрывающейся реальности. Лед под моими руками не таял — он взрывался. Не водой, а миллиардами искр, ослепительно-белых и золотых, как конфетти из чистых энергий.

Золотое сияние, вырвавшееся из меня, не просто атаковало лед. Оно сформировало плотный, сияющий купол вокруг меня и Кайлена. Как раз в тот момент, когда меч Торвика, пылающий уничтожением, достиг цели. Зеленое и золотое торнадо-силы врезалось в золотой щит.

Мир погрузился в немое белое сияние. Звук исчез. Ощущение времени пропало. Я почувствовала не физический удар, а взрыв внутри себя. Как будто каждый нерв, каждая клетка моего тела разорвалась от чудовищного давления. Это была сила Торвика и его магов, принятая щитом, но оплаченная МОЕЙ жизненной энергией. Боль была абсолютной, вселенской, белой и чистой, как сама смерть. Я закричала, но не услышала собственного голоса. Видела только, как золотой купол трещит под напором вражеской магии, как он сжимается, но не ломается. Он держался. Ценой меня.

В момент этого невыносимого напряжения, когда моя сущность рвалась на части, чтобы поддержать щит, пришло окончательное понимание. То, что камень лишь намекнул, теперь стало абсолютной, неоспоримой истиной, выжженной в сознании:

Мой дар — не целительство. Это была лишь тень, поверхностное проявление.

Я — Мост. Мост между Жизнью и Смертью. Между Созиданием и Разрушением. Канал для чистейшей силы Бытия.

Проклятие Кайлена — не просто болезнь. Это древний симбиоз магии льда и смерти, вплетенный в его кровь, питающийся отчаянием и холодом мира. Его «ледяное сердце» — не метафора. Это реальный кристалл смерти в его груди.

Чтобы разрушить симбиоз, нужен антагонист. Не тепло. Жизнь. Абсолютная, жертвенная, безусловная Жизнь. Отданная добровольно. С Любовью.

Ключ — это Я. Моя жизнь. Моя любовь. Моя душа. Все, что я есть.

И я поняла, что делаю. Щит — это не защита. Это фокус. Концентратор. Чтобы направить ВСЮ свою сущность в одну точку — в его сердце.

Боль от удара меча Торвика по щиту была чудовищной, но она стала катализатором. Я перестала бороться. Перестала держать щит как барьер. Вместо этого я направила его. Всю эту ревущую, рвущую меня изнутри золотую бурю — сквозь трескающийся лед, сквозь умирающую плоть, сквозь последние преграды — прямо в грудь Кайлена. В тот самый кристалл смерти.

«Возьми! Все! Без остатка! Это твое! ЖИВИ!»

Мысли не было. Только воля. Последняя, огненная воля отдать все. Не умирать. Перетечь. Стать частью его жизни. Противовесом его смерти.

Золотой поток, уже не сдерживаемый формой щита, хлынул в ледяную гробницу с невероятной силой. Он не растапливал лед — он преображал его изнутри. Сияние ворвалось в трещины панциря, заливая их изнутри жидким золотом. Лед переставал быть прозрачным и голубым. Он становился золотистым, теплым на вид, как янтарь, поймавший солнце. Трещины не разрушали его — они сияли, как реки расплавленного света.

А внутри… Внутри ледяной глыбы, в центре, где должно было биться его сердце, вспыхнул новый источник света. Маленький, поначалу слабый, но неуклонно растущий. Не голубой, как эхо проклятия. Золотой. Как мое сияние. Как сама жизнь. Он пульсировал в такт моему угасающему сердцебиению.

Боль. Когда золотой свет коснулся кристалла смерти в его груди, я почувствовала это физически. Как будто мое собственное сердце пронзили ледяным кинжалом. Но это была не только боль. Это был…