Эй ты, из триста седьмой! - Джулиан Хитч

— И в итоге… — продолжает Глеб, — их дружба лопнула как мыльный пузырь, хотя они и представить не могли, что она настолько хрупкая. Я не знаю всех деталей, но обе вернули друг другу кулоны и разъехались в разные комнаты. Марго осталась с твоим дедом, последний раз бабушка видела её на выпускном. Моя же… с треском вылетела из института, а в общежитии смогла остаться только в качестве коменданта. Так и не вернулась к учёбе, проведя здесь больше сорока лет. Присматривала за местом, где осталось так много её воспоминаний. И знаешь, чем больше я думал об их истории, тем больше подозревал, что узнал не всё. Что было что-то ещё, о чём бабушка умолчала. Мне казалось, что она наказывала себя за что-то… — Глеб берётся за чайник и наполняет чашки. — Поэтому я пытался это выяснить, приехав к твоей бабушке летом

Глава 25

Женя вскидывает на Глеба недоумевающий взгляд. Он наверное шутит⁈ Не было его у бабушки — она бы точно запомнила! Она же провела в деревне практически всё лето, даже между экзаменами была там. Пропущенные за три месяца дни наверняка можно пересчитать по пальцам. И всё лето в деревне было совершенно тихо, бабушка вела себя как обычно. Жене сложно поверить, что та ничем не показала своих эмоций после приезда Глеба.

— Когда ты был у бабушки? — спрашивает она, с сожалением понимая, что самый близкий человек всё-таки мог ей врать.

— Тебе нужна точная дата? — Глеб улыбается, но только до того момента, пока не понимает, что Женя улыбаться не собирается. — В начале июля — числа пятого или шестого. Накануне бабушке стало совсем плохо, в бреду она звала не моих родителей, не мужа и не меня, а Марго. Твою бабушку. Сейчас я думаю, что все эти долгие годы она ждала встречи с ней, но не могла этого признать. Поэтому изо всех сил этой встречи избегала.

Женя задумывается, пытаясь припомнить, а где она была в те дни? К тому времени экзамены были сданы, выпускной прошёл… Она точно отдыхала в деревне, когда приезжал Глеб.

— Откуда ты знал, где искать?

— Нашёл адрес в бабушкиной записной книжке. Она давно знала, где живёт Марго. И это была самая засаленная страница в ежедневнике. Похоже бабушка часто смотрела на адрес и ждала момента, когда у неё хватит сил, чтобы поехать к Марго. Может, пять, может, десять лет, а может, и больше. — Глеб сжимает салфетку в руке. — Я не мог ждать так долго. Бабушка была совсем плоха, отпускать её без их разговора было бы непростительно. Но сама она бы никогда не обратилась к Марго с просьбой приехать.

— И что случилось в твой приезд?

Глеб опускает взгляд, явно вспоминая недавнее прошлое.

«Не смей умирать!»

Глеб сидит у палаты, надеясь на лучшее. Последние полгода он то и дело подскакивает из-за звонков, а позже ждёт в больничном коридоре, не представляя, куда можно себя девать в ожидании «приговора». Вот только врачи не спешат делиться прогнозами — перспектива остаётся туманной — от года до… Насколько «до» точно никто не знает. Сам же Глеб одновременно боится и желает узнать то, сколько может прожить бабушка. Ему страшно её потерять, но и такая жизнь как сейчас… Больницы, капельниц, врачи, боль… Он бы многое отдал, чтобы она выздоровела и вернулась в общежитие.

Ожидание затягивается, у Глеба постепенно начинают дрожать пальцы, потому что это невыносимо — вновь сидеть на неудобном стуле, подрываясь на ноги от каждого шороха. Нервы на пределе, Глеб не знает, насколько ещё хватит его душевных сил.

— К ней можно будет только утром. — К нему выходит доктор. — Состояние стабильное, она боец.

На одобряющую улыбку Глебу ответить нечем. Совершенно.

— Можно я просто посмотрю на неё? Всего минуту.

Доктор явно собирается отказать, но, углядев что-то в его глазах, соглашается.

— Только минуту.

Доктор заводит его в одну из дверей — через стекло он смотрит на бабушку, опутанную трубками, тянущимися к мигающим приборам. Губы бабушки шевелятся, но он не понимает слов.

— Что она говорит?

— Повторяет одно и то же имя. Марго. Наверно, это ваша мама? В смысле её дочь?

— Нет, она давно умерла. — Глеб отворачивается от доктора, не давая ему возможности сказать о своих соболезнованиях. Они уже давно не нужны, слишком долго Глеб живёт без обоих родителей. — Спасибо, что дали время.

Уходить из больницы тяжело, но и находиться в ней невыносимо. И Глеб прекрасно знает, что не вернётся сюда утром — ему нужно кое-что сделать. То, что нужно было сделать уже давно. Раз бабушка не может сделать это сама. Если не сейчас, потом будет поздно, и он не простит себе этого.

Адрес Марго он выучил давно. Много раз думал о том, что ему пора отвезти туда бабушку. Но хватило единственного раза, когда он попытался это сделать, усадив бабушку в машину и сказав, что её ждёт сюрприз. Оказавшись за городом, они едва ли проехали больше десяти километров, как она попросила его повернуть обратно. Она не ругала его, но чётко дала понять, чтобы больше он так не поступал.

— Не твоё это дело, Глеб. Не твоё и точка.

Сейчас рядом с ним нет бабушки, его никто не остановит, даже капризному автомобилю придётся терпеть и его и дорогу. Мотор заводится с первого раза — даже удивительно. Ведь как бы Глеб не ремонтировал машину, та просто жила своей жизнью.

— Она сама этого хочет, ты права. — Глеб ласково проводит по рулю и жмёт на газ. К утру он будет на месте. Эти пять часов дадутся ему тяжело, а ещё тяжелее — то, как его встретит Марго. — Наверняка двустволкой.

Глеб смеётся, представляя себе свою бабушку с оружием в руках, но улыбка исчезает, когда он вспоминает её слова:

— Она совершенно другая!

И это рассерженное лицо бабушки не выходит у него из головы. Узнай она, куда он едет, рассердилась бы и наверняка выказала ему немало особо «ласковых» слов. Ничего, он переживёт. Не может она просто так в бреду звать подругу, которую знала сорок лет назад. Так делают исключительно по любви, из-за привязанности и преданности прошлому. И Глеб это докажет. Да ему и за радость хоть