Порабощенная душа - Кери Лейк

Его язык скользнул по губам, а рука коснулась её бедра — тонкий жест, который распространил тепло по её телу и заставил её желудок сжаться.

— Как сотрудник, ты принадлежишь мне, пока ты здесь. Я не хочу, чтобы ты целовала клиентуру. Или кого угодно.

Сабель должна была оттолкнуть его и сказать, что она никому не принадлежит, но, чёрт возьми, этот мужчина произнёс это как самое соблазнительное доминирование, о котором она когда-либо мечтала. Принадлежать к Гевину внезапно оказалось так же привлекательно, как оказаться в пятизвездочном курортном клубе в тропиках.

— Какое затруднительное положение. Ты мой босс, а я твой рабовладелец. Кто кому принадлежит?

Его глаз дёрнулся.

— Я хочу показать тебе кое-что. — Он отступил и нажал кнопку четвертого этажа.

Насколько было известно Сабель, ни одна официантка никогда раньше не бывала на четвёртом этаже. Когда лифт открылся, она прикрыла глаза рукой от ярко-белого света, встретившего её.

Рука Гевина схватила её руку и повела к двери. Внутри Мак, охранник, сидел перед панелью камер и кнопок. Двое других охранников стояли в стороне и потягивали кофе.

— О, ты отбил красотку. — Услышав хриплый смех Мака, Сабель откашлялась. — Коварный ублюдок заслужил, что получил.

Сабель взглянула на экран, на котором Каликс сидел за столом напротив мужчины в маленькой, совершенно белой комнате.

Мак прибавил громкость.

— Расскажи мне, что произошло сегодня вечером. — Каликс переплел пальцы, положив локти на стол.

— Я, э-э… зашёл выпить. Лицо серого пиджака было покрыто синяками, и он потёр ладонью висок, а также струйку крови, идущую от носа к губе. — Бля, я не могу… даже не могу вспомнить, что я пил.

— Ты с кем-нибудь разговаривал? — спросил Каликс.

— Да, ваша официантка настоящая сука. — Рука пиджака опустилась на стол.

— Какая официантка?

— Та, что нас усадила.

— Ты помнишь кого-нибудь ещё?

Пиджак пожал плечами.

— Просто… тусовался с друзьями. Потом я отключился. Какой-то ублюдок, должно быть, вырубил меня.

Гевин ухмыльнулся.

— Ты не разговаривал ни с какими другими женщинами? — Допрос Каликса продолжался.

— Нет. Я просто выпил, и следующее, что я помню, это то, что ты меня разбудили. Где мои друзья?

— Я говорил с ними. — Каликс запрокинул голову. — Они ждут, чтобы отвезти тебя домой. Ты живёшь рядом?

— Ага. Я из Хейзел Парк.

Придурок.

— Вот и всё его «я приехал из Франции». Сабель скрестила руки на груди.

— Ладно. — Руки Каликса сжались на столе, как будто он предлагал сделку, и у парня не было другого выбора, кроме как согласится на это. — Я хочу, чтобы ты ушёл. И больше сюда не возвращался.

— Я сделал что-то не так? — спросил пиджак.

— Да. А если сунешься сюда ещё раз, живым не выйдешь. — Каликс бросил быстрый взгляд на камеру и успокаивающе дёрнул подбородком.

Взгляд пиджака опустился.

— Что бы я ни сделал… извините.

Гевин положил руку на плечо Сабель. — Чувствовать себя лучше?

Она кивнула.

— Пока силы Каликса действуют постоянно.

— Да, действуют. Он не вспомнит ничего, кроме того, как Дарья их усадила.

— Господи. — Спрятав лицо в ладонях, но её смущение не уменьшилось. — Пэт предупреждал меня. Я никогда больше не буду в нём сомневаться.

— Пэт видел всякое дерьмо. У всех оно есть.

— Я думала, что видела всё. — Она опустила руки от лица. — Теперь, думаю нет.

— Ночь только пришла. Я уверен, что скрыто ещё много дерьма. — Он повернул её лицом к себе. — Хоть я за тобой присмотрю.

— Слушай, я совершила ошибку, признаю. Но я прекрасно справлялась сама. Тебе не обязательно присматривать за мной, Гевин.

— Это не присмотр за детьми. Это защита того, что принадлежит мне.

И снова что-то внутри неё умоляло доказать, что она принадлежит хоть кому-то. Однако эти мысли были спорными, когда дело касалось Гевина, потому что принадлежать ему, казалось, это давало гораздо больше свободы, чем она привыкла. Свобода добраться туда, куда ей нужно, свобода от придурков, которые поздно ночью врывались в её дом, свобода от работы, которую она по-настоящему ненавидела, но, прежде всего, свобода знать, что она может сказать или сделать всё, что ей нужно, и он будет там, чтобы поймать её, если она упадёт на задницу.

— Мы заглянем к Денье позже. Просто чтобы убедиться, что всё в порядке.

Как будто он мог читать её мысли. Ей хотелось прижаться к нему и обнять.

— Спасибо, что помог мне. Снова.

Гевин подмигнул, ему, казалось, стало намного лучше, чем в лифте.

— Вот как поступают соучастники преступления.

***

Гевин развалился в своём офисном кресле, светящаяся зелень его абсента прерывалась шелковистыми завитками, прорезавшими напиток. На его столе лежала раскрытая книга чёрной магии, но, будь он проклят, если он мог сосредоточиться на ней. Во-первых, она была написана для гашл, несущих глубокие знания о древнем зле. Он мог бы нанять кого-нибудь для перевода, возможно, даже для борьбы с проклятием, но это означало бы оказание ответной услуги, а последнее, чего Гевин хотел, — это получение ещё одного долга.

Во-вторых, его разум продолжал наказывать его воспоминаниями о том, как Сабель целовала другого мужчину. Даже глубокие успокаивающие вдохи не могли удержать его расшатанные нервы под контролем. Он наблюдал за Сабель на маленьком экране на своём столе, восхищаясь её изгибами и покачиваниями, когда она безупречно и с ловкостью скользила сквозь толпу. Кожаные шорты обнимали её пышные бёдра, тонкую, узкую талию, а её идеальная грудь выглядывала из V-образного выреза майки.

События прошлого надрали ему задницу. Там что-то произошло. Плевать на всё, но что-то произошло прямо внутри его собственного тела. Гевин всегда был хладнокровным, спокойным и логичным братом их выводка. Тем не менее, одну минуту он сидел, занимаясь бумагами, а в следующую уже бил демона по лицу. Если бы Каликс не прибыл, чтобы остановить его, он, вероятно, забил бы того мужика до смерти.

Образ того парня, целующего Сабель, прожгла ему череп дырами, и Гевин прищурился. Её губы на губах другого мужчины, его язык исследовал её, пробовал на вкус, наслаждался её поцелуем, как будто он заслужил на это право.

Сгибание и сжатие его кулака, похоже, не ослабило желание снова что-нибудь ударить — как будто его не совсем логичный двойник сидел глубоко в его душе, сражаясь за главенство и подавляя весь его здравый смысл.

Гевин смахнул бумаги со стола и ударил кулаком по дереву. Вмятина испортила идеальную отделку, и он глубоко выдохнул, проведя рукой по лицу. Красный цвет отразился в зелени его напитка, всё ещё стоящем на рабочем столе. Когда он