Шипы в сердце. Том второй - Айя Субботина

и хорошо. — Воронцова открывает мою карту и переключает внимание на Авдеева. — Вадим Александрович, вкратце по ситуации. Беременность у Кристины протекает без осложнений. Все анализы в норме, развитие плода полностью соответствует сроку. На сегодня у нас двадцать восемь недель. Третий триместр.

Вадим слушает, краем глаза замечаю, что кивает. Выглядит очень сосредоточенным.

— Гемоглобин в норме? — спрашивает он. — Кристине назначали железо.

Я мысленно ору.

Ты, если бы мог, наверное, и в трусах бы моих покопался, на всякий ёбаный случай?!

— Гемоглобин абсолютно в норме, — улыбается Ирина Андреевна. — Мы отменили препараты железа еще на прошлой неделе. У Кристины прекрасные показатели. Она молодец, очень ответственная и выполняет все рекомендации. Идеальная мамочка.

Я чувствую себя школьницей, которую хвалят перед строгим отцом.

— У Кристины отекли пальцы — это нормально? — задает следующий вопрос. Холодно, как будто речь идет не о живом человеке, а о его очередном проекте, который он изучил вдоль и поперек, обнаружил риски и теперь хочет убедиться, что не покупает кота в мешке.

Крепко зажмуриваюсь.

Если бы могла — провалилась бы сквозь землю.

— Все в пределах нормы, — терпеливо объясняет Воронцова. — Небольшая отечность с утра — вполне естестенна на данном сроке. Если Кристину больше ничего не беспокоит?

Мотаю головой, все так же не открывая рта.

Пока они снова что-то обсуждают, я просто выключаюсь. Превращаюсь в предмет мебели. Воображаю, что я ваза или тумбочка. Кажется, если сейчас исчезну, они даже не заметят. Будут так же сидеть и обсуждать «проект» под названием «беременность Кристины Тарановой».

— Что ж, — Ирина Андреевна встает из-за стола, — если вопросов больше нет, пойдемте посмотрим нашего малыша.

В кабинете УЗИ прохладно и полумрак.

Медсестра помогает мне приспустить комбинезон и поднять футболку, обнажая живот.

Я ложусь на кушетку и чувствую на себе пристальный изучающий взгляд. Вадим стоит чуть в стороне, скрестив руки на груди. И смотрит, но снова не на меня, а на мой живот.

Мне неловко. Невыносимо стыдно. Чувствую себя огромной, неуклюжей и некрасивой, потому что даже пупок, который немного выпятился, выглядит просто безобразно. И кожа на животе натянута до предела.

Я как будто вся и есть это огромный живот. А ведь он будет еще больше. Господи.

Я лопну и умру?

Ирина Андреевна наносит на кожу холодный гель. Я вздрагиваю.

— Ну, привет, — говорит она, водя датчиком по животу. — Хочешь познакомиться с папой?

На большом экране появляется изображение.

Две недели назад он был меньше. Я же помню! Я же эти фотографии до дырочек засмотрела, протерла взглядом до тонкости папиросной бумаги. А теперь он еще больше! Уже видно четкий профиль, пухлые щечки, крошечные пальчики, которые он как раз засовывает в рот — медленно и очень обстоятельно.

А потом поворачивается, и я чувствую знакомый толчок внутри.

— Активный мужичок, — смеется врач. — Развернулся, всем… гммм… богатством.

Я понимаю, что она пытается как-то сгладить обстановку — напряжение между мной и Авдеевым слишком очевидное. Обычно на приеме у нее я более разговорчивая, а сегодня мне каждый звук в его приставили дается как будто через лезвия в горле.

Ирина Андреевна начинает диктовать медсестре цифры размеры и показатели.

А я снова нарушаю данные себе обещания и украдкой поглядываю на Вадима.

И вижу, как лед в его глазах тает.

Он подается вперед, лицо меняется. Маска холодной отстраненности трескается, и под ней проступает что-то… живое. Удивление. Восторг. Нежность. Авдеев смотрит на экран, не отрываясь. И когда наш сын в очередной раз толкается, на губах Вадима появляется улыбка. Широченная, во весь рот. Не кривая и презрительная усмешка, видимо появившаяся в его арсенале специально для меня. А теплая, почти мальчишеская улыбка, от которой у меня перехватывает дыхание.

В этот момент я как ни стараюсь — не могу разглядеть в нем моего личного тирана.

Он просто… отец. Отец, который впервые видит своего сына.

А я влюбляюсь… Тупо, совершенно бестолково — влюбляюсь заново.

Потому что… ну как можно не втрескаться в эту улыбку? В его длиннющие ресницы, которые, когда он вот так с прищуром смотрит, кажутся еще темнее и гуще? Хочу, чтобы у сына были такие же. И улыбка — точь-в-точь. Даже если меня это в гроб загонит — пусть будет похож на него, пожалуйста, боженька.

Сын в животе снова пинается — как чувствует, что рядом отец, хочет заявить о своем присутствии. Я вожу ладонью по животу, пытаясь угадать, куда забодает в следующий раз, а потом поднимаю глаза под натиском ощутимого до дрожи синего взгляда.

Вадим смотрит.

Когда видит, как кожа на животе слегка натягивается, уголок рта снова дергается в улыбке. Глаза — такие… счастливые?

Я сглатываю и как только Воронцова говорит, что мы закончили, спускаю ноги с кушетки и сажусь к Вадиму спиной. Быстро, дрожащими руками, расправляю футболку, натягиваю бретели комбинезона. Меня трясет как будто перед панической атакой. Чувствую себя такой беспомощной, как никогда.

Нам снова дают снимки. Точнее. Дают мне, но я, подумав, дергаю подбородком в сторону Вадима. Для него не составит труда просто попросить еще и для себя, но… пусть.

— Что ж, — говорит Ирина Андреевна, когда мы снова оказываемся в ее кабинете, и на лице Вадима снова только сосредоточенность, — все прекрасно. Кристина, Следующий визит — через две недели, по графику.

И Вадима на этот раз уже не будет — иначе она бы озвучила это вслух.

— А пока, — продолжает Воронцова, — нам нужно обсудить еще пару вопросов. Кристина, Вадим Александрович, вы уже думали о том, где будут проходить роды?

— Да, — Вадим отвечает раньше, чем я успеваю открыть рот, — в Шарите.

В Берлине? Я об этом впервые слышу — он меня даже не спросил.

Или… Ах да, как же я могла забыть тот чертов пункт в контракте!

— Я бы хотела рожать здесь, — говорю, набравшись смелости и наглости. — С вами, Ирина Андреевна, если это возможно. Я вам доверяю.

Она смотрит на меня, потом на Вадима. Его лица я не вижу — нарочно стараюсь не смотреть — но уверена, что вряд ли там большой восторг по поводу моей свободы воли.

— У вас еще есть время подумать, — деликатно предлагает она. — Мы можем обсудить это позже. И еще один момент. Вы уже обсудили вопрос возможных партнерских родов? Я бы очень рекомендовала вам, Вадим Александрович, посетить хотя бы пару занятий вместе с Кристиной. Это очень помогает наладить контакт, подготовиться и знать, что делать, чтобы поддержать Кристину в такой ответственный момент.

— Хорошо, — Авдеев снова не дает мне вставить