Опасная связь - Ана К. Блэклейс

И вот он, визжит, как маленькая девчонка. Я ухмыляюсь, едва сдерживая смех. Это просто чертовски смешно.

— Какого черта, Деклан, не делай этого! — кричит Мия, и именно отчаянная мольба моей маленькой шпионки останавливает мою руку. Я поднимаю глаза от своей жертвы, чтобы встретиться с ее взглядом, и слегка наклоняю голову, изображая недоумение.

— Ты не довольна моими методами, госпожа?

— Я не хочу, чтобы ты отрезал ему член, — говорит она, теперь уже спокойнее, но ее голос все еще дрожит от страха. — Я не хочу разрушать его жизнь. Чью-либо жизнь. Если ты хочешь что-то сделать для меня, просто… — Она поднимает руки, и одеяло сползает, открывая красную шелковую комбинацию. Мой член мгновенно реагирует, за секунду напрягаясь и пульсируя для нее. — Просто больше никогда не делай такого дерьма.

Она щурится, подчеркивая свои слова.

Говнолицый скулит, и, когда я опускаю взгляд, замечаю темное пятно, растекающееся по его штанам.

— Я бы пошел дальше, знаешь ли, — говорю я, смакуя каждое слово, четко проговаривая, чтобы он понял. — Гораздо дальше. Я бы резал тебя медленно, по кусочку. Я мог бы отрезать твой член по миллиметру, пока моя женщина, моя госпожа, моя королева не сказала бы остановиться. Надеюсь, ты осознаешь, как тебе повезло, что сегодня она милосердна. И что ты благодарен за это.

Я сильнее нажимаю проволокой, заставляя его вцепиться обеими руками в изножье ее кровати, как будто это могло дать ему хоть какую-то иллюзию контроля. Проволока в одной руке, вторая свободно висит рядом со мной. Она кажется бездействующей, но он знает, что это не так. Он слышал о Быке. Мне нужно всего лишь доли секунды, чтобы дотянуться до ножа, закрепленного на поясе. Он был бы мертв, прежде чем успел бы позвать свою мать. И он понимает, что это был бы для него лучший исход. Если до сих пор он не осознавал весь масштаб моей жестокости, то теперь уж точно понял.

— Поблагодари ее, — приказываю я. — Убедительно покажи, что сожалеешь о том, как с ней обошелся.

Его горло судорожно дергается, но ничего внятного он произнести не может.

— Ну, добавим мотивации, — насмешливо бросаю я.

Его волосы слишком короткие, чтобы ухватить, поэтому я резко толкаю его головой в изголовье кровати. Движение молниеносное. Он стонет, даже толком не осознавая, что происходит, кроме боли. Глухо рычит, его глаза закатываются, будто он видит звезды.

— Скажи ей: "Спасибо, королева." Давай же. Это не так уж сложно. Ты уже стоишь перед ней на коленях.

— С-спасибо, — выдавливает он, голос глухой, полный слюны, пока кровь продолжает сочиться из линии на его шее.

Мия просто смотрит на него своими прекрасными голубыми глазами, ее брови подняты так высоко, что почти достигают линии волос. Эти глаза, которые обычно выглядят такими уверенными, за исключением тех моментов, когда она стоит на коленях передо мной, а мой член глубоко в ее горле, сейчас выражают только шок.

Я смеюсь, мой смех наполняет комнату, которая находится на грани превращения в место преступления.

— Приятно видеть, что я до сих пор могу тебя удивлять, маленькая шпионка. Большинство пар сказали бы, что мы нашли настоящую золотую жилу. — Я нарочно выделяю слово пара, чтобы они оба это услышали. Если я собираюсь отпустить этого говнолицего, то уж точно позабочусь, чтобы он знал, кто она для меня, и больше никогда не посмел к ней даже приблизиться.

— Пожалуйста, отпусти его, — тихо говорит Мия, ее голос едва не срывается. Она до ужаса боится, что прямо перед ее кроватью развернется кровавая баня.

Я цокаю языком, глядя на хныкающего ублюдка, который теперь представляет собой большую кучу обмякшей плоти, опирающуюся на пятки, с медной проволокой, обмотанной вокруг его члена. Концы проволоки свисают на пол. Я держу его на месте, положив руку ему на голову, словно усмиряю животное, подчинившееся моему контролю. Другая рука готова в любой момент схватить охотничий нож у меня за спиной, если этот идиот попробует что-то выкинуть.

— Знаешь, это не совсем в моем стиле, — произношу я с убийственным спокойствием. — Отпускать злых людей живыми. Все может стать грязным. Они, конечно, будут молиться и клясться чем угодно, чтобы спасти свои шкуры. Но стоит им оказаться на свободе, как страх исчезает, а его место занимает злость. И вот уже здравый смысл покидает их, и они начинают думать о мести.

Я вдавливаю пальцы ему в череп, скользя ими вперед по его коротким волосам.

— В те редкие случаи, когда им удается попытаться, я всегда убеждаюсь, что смерть для них будет медленной и мучительной. Так что будь по-настоящему благодарен моей женщине. Она спасла твою жалкую жизнь. Но знай, я — оружие в ее руках, и она может направить меня против тебя в любой момент. Сегодня ты получил пропуск, но не на всю жизнь.

Я хватаю его за волосы, одновременно вынимая нож из кобуры за спиной.

— Постарайся максимально использовать свой шанс на свободу этой ночью. Я бы на твоем месте убрался как можно дальше отсюда.

Я отпускаю его, грубо толкая вперед. Он опирается на изножье кровати, пытаясь подняться на ноги.

— Знаешь, передумал. Давай убедимся, что он больше не сможет представлять для тебя угрозу, маленькая шпионка, — говорю я, и с этими словами провожу ножом по его сухожилиям.

Всего одно мгновение — и жизнь человека изменена навсегда. Он вопит, но я успеваю зажать его рот ладонью.

— Тише, мы ведь не хотим разбудить соседей, правда?

Я жду, что Мия начнет всхлипывать в своей постели, но на этот раз все иначе. В этот раз она просто смотрит. Ее глаза широко распахнуты, и в них больше любопытства, чем ужаса. Будто кто-то пнул дверь, и она, как ребенок, восхищается тем, что чувствует. Она больше не боится того, что это совершенно неприемлемо для мира, общества или любого здравомыслящего человека.

Говнолицый закусывает губу до крови, когда я отпускаю его. Его лицо перекошено от боли, но он не издает ни звука, кроме глухих стонов и тяжелого дыхания. Он начинает ползти к двери, оставляя за собой извивающийся след крови. Но я не смотрю на него. Вместо этого мои глаза прикованы к Мии. Я впитываю ее эмоции, наблюдая, как с ее взгляда спадает пелена. Будто она вдруг обрела озарение.

— Не переживай из-за беспорядка, любовь моя, — говорю я ей. — Команда зачистки уже в пути. К утру не останется и следа от того, что здесь произошло.

Мои глаза