Опасная связь - Ана К. Блэклейс

свои встречи, ворваться туда и трахнуть ее жадную киску прямо перед всем персоналом, включая Лукрецию, к чертям разнеся весь мой план. У меня серьезный случай "синих яиц", и мои штаны уже угрожают лопнуть от напряжения вокруг члена.

Я стою в тени, почти готовый проскользнуть внутрь, когда замечаю его. Никко-Говняная-Морда. Он шагает по улице к ее дому. Я отступаю за лестницу, ведущую к двери ее уютного домика из коричневого камня, наблюдая, как он останавливается перед входом и смотрит на ее окно. Ночь скрывает тяжелые дождевые тучи, но не его лицо, когда первые капли начинают падать. Он стоит спиной к мутному уличному фонарю, думая, что никто не может разглядеть его лицо. Но мои глаза — как лезвия бритвы.

Его ботинки хрустят по сухим веткам и опавшим листьям, пока он поднимается по ступеням. Воротник пальто поднят, скрывая бока его лица, прикрывая его от возможных камер вокруг дома. Камеры, которые, конечно же, я установил. Причем в таких углах, о которых он даже не догадывается. Половину своей жизни он проработал в охране, но мне пришлось убивать, чтобы выжить, с тех пор как я научился ходить. Меня выковали как оружие против таких, как он. "Морские котики"? Не проблема для меня с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать.

Этот опыт и удерживает меня на месте, словно крадущегося хищника, несмотря на кипящую внутри ревность. Я наблюдаю из тени, в то время как каждая мышца в моем теле кричит, чтобы я выскочил и свернул ему шею. Он здоровяк, но я сталкивался с большими. Из всех моих братьев я был самым худым. Но это было давно. Теперь я стал другим. Я стал смертоносным задолго до того, как смог крошить черепа ударом кулака.

Я жду, пока он не начнет возиться с замком, а затем двигаюсь за ним, мои шаги легкие, как ветер. Он даже не подозревает, насколько я близко, смертельно опасный призрак в тени, с глазами, прикованными к его спине. Я изучаю его слабые места, ноздри раздуваются, улавливая его запах. Я сжимаю зубы, подавляя рычание. От него разит алкоголем. Этот мерзавец и трезвый-то мудак, но пьяный — тут даже сомневаться не приходится, что он задумал сделать с моей маленькой шпионкой.

Он останавливается перед ее дверью, упираясь обеими руками в косяк, опустив голову. Сплевывает на коврик с надписью «Home», лежащий перед ее квартирой, и бормочет:

— Чертова сучка, — после чего проводит рукой по мокрым волосам.

Я сжимаю кулаки так сильно, что костяшки вот-вот прорежут кожу, стискивая зубы, чтобы не раскроить ему череп прямо сейчас. Я не остановлюсь, пока Мия не будет извиваться в экстазе у моих ног, но остальные мужики обязаны либо преклоняться перед ней, как перед богиней, либо сдохнуть.

Да, я бы выебал ее горло прямо перед этим придурком в ресторане, но только ради того, чтобы унизить его, а не ее. Я бы поставил на ней свою метку. И скоро я добьюсь того, чтобы весь этот город знал свое место рядом с ней.

Семь лет я мечтал о мести, но реальность оказалась совсем другой. Причинять ей боль — все равно что резать собственную плоть. Теперь мне нужно гораздо больше, чем просто месть. Я хочу владеть ею, быть внутри ее тела и ее разума, видеть обожание в ее глазах, когда я дарю ей самые мощные оргазмы в ее жизни. Я хочу быть ее одержимостью, хочу течь по ее венам. Хочу ее кровь и ее соки на своем языке.

Я схожу по ней с ума.

И смотреть, как этот кусок дерьма наваливается на ее дверь, бормоча, как он бы использовал ее, как придорожную шлюху, будоражит во мне ярость. Никогда еще мне не было так сложно держать себя в руках, следя за человеком с намерением убить его. Обычно я спокоен, всегда рассудителен, но с этим мудаком это настоящая пытка, особенно когда я думаю о том, что могло бы случиться, если бы я опоздал хотя бы на десять минут.

Да, я бы знал, что он пришел к ней. Я слежу за ней круглосуточно, каждую секунду. Мои люди отрезали бы этому ублюдку его жалкий член, еще до того как он успел бы ее коснуться. Но я хочу сделать это сам, потому что для меня пытка — это искусство. А он заслуживает шедевра. Впрочем, приход сюда станет последним, что он сделает в своей жалкой жизни.

Или, может, прикончить его прямо сейчас? Достать проволоку и затянуть ее у него на шее. Но моя маленькая шпионка заслуживает шоу, особенно после всего, что этот ублюдок с ней сделал. И к тому же, зачем упускать идеальный шанс показать ей на уровне костей, что она принадлежит мне, а любой, кто в этом сомневается, — труп.

Я наблюдаю, как он проникает в ее квартиру. Надо отдать ему должное — работает он четко. Видно, не первый раз. Профессионал, черт бы его побрал. Оказавшись внутри, он закрывает дверь, но не запирает ее. Потому что, конечно же, зачем? Он не ожидает, что за ним последует волк покрупнее.

Моя маленькая шпионка вздрагивает от неожиданности, когда он заходит в ее спальню, и я использую этот момент, чтобы проскользнуть внутрь, тихо закрыв дверь за собой. Затем останавливаюсь. Несколько секунд стоит жуткая тишина.

— Какого хера ты здесь делаешь? — наконец спрашивает она. Мой член дергается при мысли о том, как хорошо она скрывает свой страх. Ее, должно быть, ужас охватывает до дрожи — проснуться и обнаружить этого урода у себя в квартире. Но она держится.

То самое пламя, которое я заметил в ней с первого взгляда, еще на кампусе. За этими мешковатыми готическими шмотками, брекетами и книгами, которые она прижимала к груди, словно щит от мира, всегда скрывался беспощадный огонь.

Следом раздается хищный смешок, низкий, урчащий. Звук, который мог бы издать похотливый кабан, представляя, как насилует женщину. Может, это странно слышать от меня, но такие хищники — самые мерзкие, и они заслуживают смерти. Думаю ли я, что лучше него? Ради моей маленькой шпионки? Черт возьми, да.

Во-первых, я точно знаю, что она меня хочет. Она жаждала меня еще до того, как поняла, что я хочу ее так же сильно. Она первая начала за мной следить. А теперь она борется с собой, как львица, стараясь не поддаться этому больному притяжению, которое пожирает нас обоих до самых костей. Но я ей этого не позволю.

Я