Опасная связь - Ана К. Блэклейс

тиранам. Я годами терпела самого худшего из возможных, и теперь, когда все накалилось, у меня нет права быть слабой. Или испуганной. Тем более скромной или запуганной. Нет, если я собираюсь пройти через это, как та самая волчица, которой Сиренна меня назвала, мне придется собраться.

Странное ощущение — идти среди коллег по коридору к лифтам и встречать только дружелюбные кивки и даже рукопожатия.

— Вот как ты из аутсайдера превращаешься в неожиданного лидера, — говорит Сиренна, когда двери лифта наконец закрываются за нами.

— И все это всего за час, — тихо отвечаю я, положив руку на грудь, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Старая Мия возвращается.

— Может, завтра ты наконец снова начнешь носить красное. Постой… почему за час?

По дороге вниз я рассказываю ей, что произошло в гримерке Лукреции, заканчивая историю как раз к моменту, когда лифт достигает первого этажа.

— Она, должно быть, видит в тебе серьезную конкуренцию, раз так рвется раздавить тебя, как жука, — усмехается Сиренна, ее веселый смешок эхом раздается в облицованном мрамором холле. Еще несколько пар глаз обращаются к нам. Сегодня точно что-то витает в воздухе. Или это просто наши вечные сучьи лица.

— Я в этом не так уверена, — задумчиво говорю я, подходя к вращающимся дверям. — Она никогда меня не любила. С самого начала. Ей пришлось согласиться на мою стажировку и взять меня в команду, потому что я знала город как свои пять пальцев, у меня были нужные связи, и не было ничего, что я не могла бы достать или решить для ее команды. Она никогда не была со мной доброй, но когда совет директоров решил дать мне постоянный контракт, она стала просто отвратительной. Она всегда говорила, что это потому, что Джакс за меня заступился, а ей пришлось "все самой".

— Сама? Да кому она заливает про «сама», — фыркает Сиренна, выходя со мной на улицу, залитую золотым осенним светом. — В этой индустрии никто не добирается так далеко без поддержки. Я слышала, она отсосала половине верхушки, прежде чем «сделала все сама», — она поднимает пальцы, рисуя кавычки в воздухе, с ключами от машины в руке. — А вот ты? Тебя взяли на стажировку благодаря твоей компетентности. И, возможно, это настоящая причина, по которой она тебя ненавидит.

— Да, но именно влияние Джакса помогло мне получить постоянный контракт, — говорю я.

— Тогда нужно сделать так, чтобы это влияние и сила встретились с твоей компетентностью, и подняли тебя прямо на место Лукреции, — отвечает Сиренна, обходя машину и с вызовом добавляя: — Ее шоу все равно умирает. Вот почему ей понадобился Деклан, чтобы снова поднять аудиторию.

Я на мгновение колеблюсь, прежде чем распахиваю дверь и опускаюсь на сиденье.

— Захватить шоу Лукреции? — я раньше об этом не думала, но мне чертовски нравится эта идея. — Вот это амбиция.

— Если кто и может, и заслуживает заменить ее, то это ты.

— Моей мечтой всегда было стать ведущей или телеведущей новостей, — признаюсь я, и только теперь осознаю, что эта мечта умирала понемногу каждый день с тех пор, как я начала работать за камерой. Работа втянула меня, я стала хороша в ней, потом еще лучше, и, похоже, забыла, как мечтать.

Вся та каша несколько месяцев назад со Snake и клеточным клубом только добавила проблем. Мне нужно было восстановиться после всего этого и удостовериться, что моя личность не всплыла. Мы всегда носили маски, когда танцевали в тех клетках, но никогда нельзя быть уверенной.

Я уже смирилась с мыслью, что должно пройти время, прежде чем я снова появлюсь где-то на публике.

Тем не менее, я не жалею о своем прошлом. Я не из тех, кто принимает решения, чтобы потом корчиться от сомнений. Тем более, что именно тогда я встретила лучшую подругу, о которой только могла мечтать. И хотя Сиренна замужем за одним из самых влиятельных банкиров, познакомились мы вовсе не на благотворительном вечере. Это было на подпольной арене, где Джакс устраивал свои нелегальные бои. И какое-то время она была Дакотой, моим тайным источником информации.

У нас с ней была своя грязная сделка — она помогала мне раскопать правду о Джаксе для Адди, а я помогала ей собирать компромат на ее мужа, чтобы у нее было чем вооружиться, когда она уйдет от него. Без этого компромата он бы раздавил ее. Однажды, будучи пьяной, она призналась, что не исключает, что он может ее убить. Я до сих пор содрогаюсь, вспоминая ту ночь.

Мои глаза поднимаются к зеркалу заднего вида, и я замечаю черный внедорожник, следующий за нами. Сердце трепещет так, как бывает только тогда, когда я думаю о Деклане. Интересно, это его люди? Но, почему-то, этот «хвост» кажется другим. Может, моя паранойя берет верх.

— Серьезно, разве у него нет дел поважнее, чем следить за мной все время? — пробормотала я раздраженно.

— Кто бы мог подумать, что великий Деклан Сантори потеряет голову из-за такой женщины? — произносит Сиренна, с руками на руле и взглядом, устремленным в зеркало заднего вида. — Красавчик, который блистает на красных дорожках, тот, кого хотят все топ-модели Америки, зациклился на одной-единственной женщине — моей подруге Мии Роджерс. — Она смеется, но это правда.

Это до сих пор сбивает с толку — почему он так зациклен на мне? Я даже не должна быть в поле его зрения.

— Я все еще не понимаю, чем заслужила такую честь, — думаю вслух.

— Просто существовала… и следила за ним в душе.

— Ах, это, — фыркаю я. Мы обе смеемся, напряжение немного спадает.

Я смотрю в окно, наблюдая, как город всех возможностей проплывает мимо. Когда я вернусь в HQ, мне нужно будет взять себя в руки.

С Декланом Сантори я ничего не могу сделать, но черт побери, я не позволю Лукреции Стейнард меня запугивать.

Нет, я разверну ситуацию, и когда закончу, она больше никогда в жизни не сможет травить никого.

Я знаю, как это сделать, потому что училась у лучших.

ГЛАВА IV — Оскверненная любовь

Деклан

Это не первый раз, когда я караулю Мию у ее квартиры, но сегодня — особенный день. После того, как я видел, как она довела себя до оргазма в лимузине, а потом извивалась в собственном соке на колонке во время съемок, я больше не мог, сука, сдерживаться. У любого одержимого есть предел. Держаться подальше от нее было настоящей пыткой. Я был на волоске от того, чтобы отменить все