Порочная невинность - П. Рейн

– Ты слышала.

Аврора берет руку Антонио в свою и переплетает пальцы.

– Мы не ожидали, что это произойдет так быстро, но надеемся, что до свадьбы никто не узнает. Срок совсем маленький.

Она улыбается жениху, словно оба и мечтать не могли о таком счастливом сюрпризе, а его лицо не выражает никаких чувств.

Я встаю.

– Извините, только что вспомнила, что у меня есть кое-какие дела.

– Не убегай, София. Разве ты не хочешь нас поздравить?

Я вылетаю из обеденного зала под ее злорадный смех.

– София! Подожди! – звучит за моей спиной голос Миры.

Я не останавливаюсь. Прочь! Куда угодно, только подальше от этой жуткой реальности, где мужчина, которого я люблю, лгал и предавал меня несколько месяцев. Я бегу, пока не начинают гореть ноги. Каждый вдох обжигает легкие. Я останавливаюсь и сгибаюсь пополам, не в силах сдержать слезы.

Чья-то рука гладит меня по спине. Мира. Я выпрямляюсь, она заключает меня в объятия. По моим щекам текут слезы.

– Мне очень жаль, София. Бедная ты моя.

Чем крепче она меня обнимает, тем сильнее текут слезы. Я отстраняюсь и вытираю лицо:

– Не жалей. Виновато мое глупое сердце, из-за которого я оказалась в идиотском положении.

Две опередившие нас девчонки из Москва-хауса с любопытством оглядываются.

Мира обнимает меня за плечи:

– Пойдем к тебе, тут нас увидят.

Я трясу головой:

– Нет. Он будет меня там искать… если вообще будет искать.

– Тогда ко мне.

Я угрюмо киваю. Через пять минут Мира открывает дверь их с Марчелло комнаты. К счастью, там пусто.

– Наверное, пошел ужинать с ребятами, – говорит она.

Я киваю, плюхаюсь на диван и утыкаюсь лицом в подушки, дав волю слезам. Мира садится рядом и гладит меня по спине.

– Говорил, что она для него пустое место… что не спит с ней…

Подруга вздыхает и жалостливо смотрит на меня.

– Ты видела, с каким удовольствием она это рассказывала? Боже, какая злобная тварь!

– Она хотела позлить тебя… Мне так жаль.

Я беру ее за руку:

– Что ты заладила? При чем тут ты? Это он виноват, и я, дурочка – поверила его сказкам. Все было враньем…

Надо же, как притворялся, что любит, заботится… А сам видел во мне лишь игрушку для удовлетворения своей похоти. Может, у него пунктик – девственницы?

Я не могу даже произнести это вслух. Слишком больно.

– Прикончу гада! – кипятится Мира.

Я сажусь и мотаю головой:

– Нет, это наши с ним дела. Не вмешивайся.

– Черта с два…

Раздается стук в дверь, мы замираем, переглядываемся и продолжаем сидеть. Стук повторяется, и мы слышим голос Антонио.

– Я знаю, что ты там, Мира. Открой чертову дверь, пока я ее не выломал.

Мира смотрит на меня: что делать? Я коротко киваю.

Надо смириться с неизбежным. Я знала, что когда-нибудь наступит конец. Просто не думала, что так быстро и болезненно. Наверное, это всегда больно, независимо от обстоятельств.

Мира неохотно поднимается и идет открывать. Антонио влетает в комнату. Увидев меня, он резко останавливается и смотрит каким-то странным взглядом.

Наверное, я никогда его не пойму. Мне казалось, что я вижу в его глазах любовь, настоящее глубокое чувство. Видимо, я ошиблась.

– Козел! – выпаливает Мира, хлопнув дверью. – Можешь сказать своей чертовой невесте, что я не буду подружкой на ее свадьбе! Мне плевать, что подумают люди.

– Убирайся к черту, Мира.

Он не отрывает от меня взгляда. Я смотрю на Миру: она в ярости.

– Это моя комната!

– Мира!

Она поворачивается в мою сторону.

– Можно нам поговорить наедине? – спрашиваю я.

Она делает глубокий вдох через нос, окидывает нас взглядом и вылетает из комнаты.

Мы стоим молча, глаза в глаза. Наконец я нарушаю молчание:

– Когда ты узнал?

– Вчера, – помедлив, отвечает Антонио и опускает глаза.

Вот почему он пришел такой разбитый. Знал, что в последний раз.

Я хватаюсь за живот и втягиваю в себя воздух. Антонио делает шаг ко мне. Я вскакиваю с дивана, вытянув перед собой руки:

– Не подходи!

Судя по выражению лица, мои слова для него как острый нож. Я никогда еще его не отталкивала.

– Она не должна была никому говорить до свадьбы.

Я прищуриваюсь:

– Мне должно стать легче? Ты утверждал, что между вами ничего нет, и ты с ней не спишь.

Он сжимает и разжимает кулаки:

– Извини.

Я гневно вскидываю руки и толкаю его в грудь:

– Извини? Это все, что ты можешь сказать?

Антонио ловит мои руки и удерживает меня на месте. Мы тяжело дышим, глядя друг другу в глаза. Но сегодня мне хочется не поцеловать его, а плюнуть ему в лицо.

Я вырываюсь и на шаг отступаю:

– Хоть что-то было настоящим или все сплошное вранье?

Его лицо болезненно искривляется, и он проводит рукой по волосам, но ничего не говорит.

Комнату наполняет какой-то странный звук. Видимо, от меня.

– Не хватает духу признать, что я для тебя ничего не значила? – Мои губы трогает горькая усмешка. – Уходи. Не понимаю, зачем ты вообще за мной побежал.

Антонио открывает рот, словно хочет что-то сказать; в глазах плещется отчаяние. Однако потом он словно передумывает и только произносит:

– Береги себя, София!

Вот и все его прощальные слова. Он проходит по осколкам моего разбитого сердца и покидает комнату.

– Пошел ты на хер! – кричу я, когда за ним закрывается дверь.

31. Антонио

Зря я поверил, что Аврора будет держать язык за зубами. Она испорчена до мозга костей.

Вы скажете, что я тоже не святой. Да, мне приходится выполнять грязную работу, как члену мафии, но между мной и Авророй есть существенная разница. Я делаю то, что необходимо для выживания и блага семьи. Аврора получает патологическое удовольствие, делая гадости, выводя людей из равновесия. Именно этого она добивалась, когда объявила о своей беременности сегодня за ужином.

Господи, какое выражение лица сделалось у Софии, когда Аврора это ляпнула! Мне как будто кислоты в глотку налили. Еще хуже было остаться наедине с Софией в комнате, словно в воронке, образовавшейся после взрыва бомбы.

Я хотел сказать Софии, что люблю ее, что никогда и ни к кому не буду чувствовать того, что чувствую сейчас к ней. Что оставить ее, зная, как она страдает, для меня все равно что потерять руку или ногу.

И не мог. Пусть лучше она меня ненавидит. Тогда сможет жить дальше. С нетронутой репутацией она найдет достойного мужа.

Я в ярости бью кулаком по