Измена. Хочу тебя разлюбить - Чарли Ви

Взгляд упал на мой телефон, он лежал рядом с телефоном Глеба. Я подошла к столу, чтобы взять его и заметила, как загорелся экран его телефона. Оповещение о сообщении в телеграмм. Я знала, что телефон Глеба запаролен, плюс со сканер отпечатка пальца, но видела, как запасной защитой был графический рисунок. Когда сканер не сработал на мокрые руки, он прочертил незамысловатый рисунок. Очень лёгкий, не захочешь — запомнишь. Я оглянулась на Глеба, он спал на животе, раскинув руки. Ещё секунду постояла в нерешительности, но любопытство узнать, писала ли ему Кристина или нет, подтолкнуло к постыдному шагу. Я всегда была против слежки хоть жены за мужем, хоть мужа за женой. Каждый человек имеет право на личное пространство… но устоять не смогла, обещая заглянуть лишь одним глазком.

Кристина: “Глеб, не молчи. Я знаю, что веду себя глупо, но ничего не могу с собой поделать. Я очень скучаю”.

И ещё пятнадцать сообщений о том, что она скучает, любит и мечтает о нём каждую секунду. Радовало одно — он ей ничего не отвечал. Я промотала выше, там было скинуто несколько селфи фотографий. Глеб лежит на кровати, Кристина на его груди. Фотографировала она сама. Взгляд у Глеба отстранённый, холодный, совсем не такой каким он смотрел на меня. И хоть я знала, что фотки старые, всё равно видеть его с другой женщиной было неприятно.

Глеб заворочался, и я поспешно заблокировала телефон и положила на место. Теперь к мыслям о маме добавилось волнение из-за Кристины. Неужели она не знает, что такое гордость? Если мужчина отвергает, зачем продолжает унижаться? Для меня это было непонятно. Я села на кровать, пытаясь успокоить внутреннюю дрожь.

— Соня?

Глеб обнял мои плечи.

— Что случилось маленькая моя? — поцеловал в плечо.

Если до этого я ещё нормально держалась, то стоило Глебу спросить, и слёзы подступили к глазам.

— Мама… в реанимации, — с трудом выдавила из себя и расплакалась. Он прижал меня к себе, я уткнулась в его голую грудь, словно его тепло могло прогнать тот противный холод и предчувствие чего-то плохого.

— Сегодня уже будем дома. Сразу поедем в больницу, всё выясним. Всё будет хорошо. Слышишь меня? Не надо думать о плохом.

Я кивала, шмыгала и продолжала плакать.

— Прости… они сами льются, я не хочу плакать… а они льются и льются.

— Тогда поплачь, станет легче.

Я проплакала до самого утра. Будто кто-то внутри забыл закрыть кран, слёзы текли нескончаемым потоком. Нос и глаза распухли, голова болела.

Когда подошло время выезжать в аэропорт, мне было страшно смотреться в зеркало и, чтобы скрыть хоть как-то заплаканное лицо, надела солнечные очки. В самолёте вырубилась до самого приземления и из аэропорта сразу поехали к маме. Вещи Глеб отправил с водителем домой.

Мне не хватило часа, чтобы увидеть её.

Попрощаться.

Сказать, как сильно её люблю.

Острое повреждение мозга из-за закупорки тромбом артерии. Слишком большой участок мозга был повреждён — так сказал врач.

Я сидела на железной скамейке и не находила в себе сил шевелиться, что-то говорить. Глеб держал за руку, обнимал, но в груди было пусто, будто вместе с мамой у меня вырвали сердце.

— Если бы я не уехала, то успела бы попрощаться. Я плохая дочь. Я должна была быть с ней.

— Не говори глупостей София. Ты прекрасная дочь и сделала для мамы всё что могла. Даже на брак со мной согласилась, чтобы ей помочь. Не вини себя.

Глеб ещё что-то говорил, но все слова проходили мимо, я не могла сосредоточиться на них.

— Простите, не уберегла, — рядом раздался голос сиделки.

Я подняла голову и посмотрела на Ингу.

— Что ты сказала?

— Ничего, — она испуганно отшагнула.

— Я спросила тебя, что ты только что сказала? — голос злобно прошелестел в тишине коридора.

— Я не виновата, меня не было в комнате, я за обедом ходила, когда она пришла в палату к вашей маме.

— Кто? — рявкнула я.

Инга вздрогнула и села на скамейку.

— Я не знаю кто она и как её зовут.

Глава 48. Яне хочу тебя видеть

— Как она выглядит?

Инга тряслась, но мне было её совсем не жаль, словно сердце окаменело и не пропускало никаких эмоций кроме злости.

— Я спросила тебя. Как. Она. Выглядит?

— Русые волосы… худая… спортивная, — разобрала я сквозь шмыганье.

— Кристина…, — весь воздух вышел из моих лёгких, как из сдувшегося шарика. Я не могла вздохнуть, в глазах потемнело. Я опустилась на скамейку рядом. Почувствовала руки Глеба, и сквозь шум в ушах откуда-то издалека слышала его голос.

— Соня, малыш, держись за меня. Позовите врача, — прокричал он кому-то. Кто-то ударил по щекам, но я не чувствовала боли. В нос ударил резкий запах нашатыря. Мне стало легче, сознание вернулось, темнота отступила.

Глеб сидел рядом, обнимал меня и качал, словно маленькую девочку. С ним было хорошо, но… это он был виноват в том, что случилось. Это из-за него мама умерла. Да, Кристина что-то сказала ей, но если бы Глеб принял какие-то меры, этого бы и не случилось.

Я упёрлась руками ему в грудь.

— Отпусти меня.

— София, успокойся.

— Это ты виноват.

Глеб молчал. Его чёрные глаза смотрели пристально, буравили меня, заглядывали вглубь, но мне нечего было скрывать. Пусть видит, как там пусто и голо, всё выжжено. Не осталось внутри ни счастья, ни доверия, ни любви.

— Я бы хотела никогда не знать тебя. Ты вместе со своими бывшими сломал всё, что было так дорого мне. Сломал. Надеюсь, теперь ты доволен.

— Соня, не говори так. Я прошу, — прошептал он тихо.

Его пальцы с силой сжали мои руки.

— Отпусти.

Я попыталась высвободиться.

— Куда ты собралась?

— Хочу уйти от тебя. Осталась неделя и нас разведут. Заявление на развод я не забирала.

Глеб выпустил мои руки резко, просто разжал их. И по инерции отшатнулась назад и едва не упала.

— Никакого развода я не дам, — его голос звучал холодно и отстранённо.

— Не имеешь права.

Спорить с ним, стоя посреди больницы, было не самое лучшее дело. Я бросила на Глеба презрительный взгляд, отвернулась и пошла по коридору.

Не хочу никого видеть. Хочу побыть одна. Уехать подальше. Но сначала надо похоронить маму. Надо… но так страшно увидеть её мёртвую… в гробу. Мне хотелось, чтобы она осталась в памяти живой.

Я спустилась и вышла на улицу.

Вот бы уснуть сейчас и проснуться через несколько дней, когда всё пройдёт: и похороны,