Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова

одной стороне острова, куда без конца обрушиваются волны, светильник всегда медленно вращается, выхватывая из темноты скалы на отдаленном берегу, который тянется к непроходимому Серому протоку, известному своими вечными штормами.

Впрочем, можно даже не переживать, что однажды шторм вырвется из протока и доберется до острова с маяком… а жаль. Хоть это нарушило бы монотонность будней.

Каждые пять минут маяк освещает маленький сарай на дальнем берегу и привязанную там лодку, которой не пользовались уже три недели. Она, так же, как и я, вынуждена находиться здесь без возможности уплыть прочь.

Чарльз сказал, что уедет всего на несколько дней. Должно быть, его задержало что-то важное…

Заставляю себя проснуться. Я отлично знаю этот сон. Он преследовал меня уже столько раз, что я способна распознать его практически в самом начале и попытаться оттолкнуть.

В окно струится слабый свет, поэтому трудно сказать, что сейчас – глубокая ночь или уже раннее утро. От луны, полной во время моего попадания в Вечноморе, остался лишь тоненький серпик. Возможно, это ее свет либо же сквозь толщу воды уже пытаются пробиться первые лучи рассвета. Поднявшись с кровати, отталкиваюсь и плыву к балкону, чтобы понять, стоит ли пробовать вновь уснуть или же пора готовиться к встрече с солнцем.

В тот миг, когда я выплываю из-под висящего над головой кораллового выступа, раздается низкая, зловещая нота, от которой содрогается сама земля. За ней следует пронзительный звук, сильно напоминающий крик. Язык не повернулся бы назвать это пением. Я тут же настораживаюсь.

В шум вплетаются другие голоса, образуя хор вроде того, что звучал в мою первую ночь пребывания здесь. Сколько времени минуло с тех пор? Судя по луне, недели две. Мучительно мало, но в то же время бесконечно много, учитывая, что я целыми днями разучиваю слова и песни сирен.

Со стороны впадины не видно и следа щупалец. Прищурившись, силюсь различить в чернильной ночи какие-нибудь движущиеся тени, но тщетно. Там не мельтешат воины, не стрекочут дельфины.

Однако песня все продолжается, накатывает, как волна, стремительно, яростно, потом внезапно смолкает. Такое чувство, что голоса доносятся со всех концов поместья, издалека и с довольно близкого расстояния, если судить по тому, как они звучат у меня в голове.

В воде по-прежнему не заметно ни малейшего движения, и когда песня на несколько мгновений смолкает в следующий раз, кажется, будто само море затаило дыхание.

«Что-то явно происходит».

Внезапно в отдалении вспыхивает свет, потом мгновенно гаснет, будто исчезающий во тьме светлячок.

Краем глаза замечаю сбоку от себя какое-то движение. По спине пробегает холодок. Вдруг кто-то возникает сзади и сжимает мое тело невидимыми руками. Резко перехватывает дыхание. Я тщетно пытаюсь вдохнуть.

Впервые меня накрывает ощущение удушья. Вода свинцовой тяжестью давит на грудь, утягивая все ниже, ниже, ниже…

Чарльз вернулся.

Терпеливо жду на берегу, пока он привязывает лодку. Муж отсутствовал четыре недели – целый месяц; дольше, чем когда бы то ни было. Я буквально подпрыгиваю от едва сдерживаемого волнения: наконец-то я снова рядом с мужем – с другим человеческим существом.

Едва он отходит от лодки, бросаюсь к нему и обнимаю за плечи.

– Любимый, я так по тебе скучала!

– Прекрати свои истерики, жена. Я только приехал. Дай хоть немного отдышаться. – Обеими руками Чарльз отодвигает меня в сторону, будто игрушку, которую убирают на полку, едва она перестает забавлять.

– Истерики? Я…

– Разве мужчина не может хотя бы выгрузить вещи без того, чтобы на него не набросились?

– Извини, – быстро говорю я. – Просто я долго была здесь одна и…

– Неужели ты не можешь продержаться в одиночку даже месяц? – Чарльз достает из лодки свою сумку. – Я считал, что ты сильнее.

– Нет. Точнее, да. – Беру протянутую сумку и вешаю ее на плечо. – Конечно, могу. Я скучала по тебе, вот и все.

– Как дела на маяке? – тут же уточняет он.

Не у меня. На маяке. Вот что для супруга главное. Оно и понятно, ведь этот маяк обеспечивает безопасность Тенврата. Естественно, за ним нужно пристально следить. Но потом Чарльз непременно поинтересуется, как я.

– Все гладко, никаких проблем. Колокол звонит каждые полчаса. Все механизмы смазаны и подправлены; проверены в течение ночи, как ты и велел. Я даже почистила их сверху донизу.

Чарльз застывает, потом выбрасывает руку, со стороны походящую на метнувшуюся вперед змею, и хватает меня за подбородок, заставляя слегка сморщить губы.

– Ты заходила в мой кабинет?

– Нет, – неуклюже бормочу я.

Муж чуть ослабляет хватку и натягивает на лицо улыбку, а после, немного подавшись вперед, легонько чмокает меня в губы.

– Хорошая жена. Надеюсь, ужин готов?

– Да, я уже начала… то есть почти готов.

– Отлично. Мужчине по возвращении нужна домашняя еда и любящая жена. – Чарльз направляется в сторону маяка.

– Как поездка? – спрашиваю я, следуя за ним.

– Обязательно доставать меня этими вопросами? Я устал. – Вздохнув, муж что-то бормочет себе под нос.

Делаю вид, будто не слышу его слов, но…

Вспыхивает свет.

Раздается отдаленный крик. Не мой. Или, может, мой? Согнувшись пополам, судорожно хватаю воздух.

Холодная как лед вода черна, будто смоль. Моргаю, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Неужели я каким-то образом ослепла? Однако постепенно мир вокруг вновь наполняется красками, становится светлее. В ушах снова звучит песня, на этот раз более медленная и содержательная. Ведет ее знакомый голос, который…

Доносится прямо из-за спины.

От могучей фигуры Ильрита, зависшей в толще воды, исходит какая-то сверхъестественная сила, а копье из светлого дерева у него в руках излучает слабый серебристый свет. Вода снова движется, и усики тени постепенно исчезают в окружающих потоках.

Сердце по-прежнему бешено колотится от страха, а при виде образов, возникающих перед глазами всякий раз, как я моргаю, внутри все сжимается от отвращения. Что-то прочитав на моем лице, Ильрит слегка отстраняется и медленно, словно стараясь не пугать меня, прислоняет копье к одной из колонн, которые тянутся вдоль балкона.

– Что ты сделал? – наконец произношу я. Слова выходят хриплыми и невнятными, слабыми, полными муки.

– Дух прорвал нашу оборону и проник в поместье, – поясняет Ильрит. Несмотря на серьезность заявления, в голосе слышатся извиняющиеся нотки. Он спускается ко мне на пол, поджимает под себя хвост, становясь уже менее пугающим. Все его движения наполнены мягкостью, и я начинаю успокаиваться. – Он искал тебя, пытался подточить твою душу и похитить тело.

– Здесь был… дух? – потрясенно переспрашиваю я.

– Я его изгнал. – Действуя все так же не спеша, Ильрит указывает на копье. – Успел вовремя, и он не нанес серьезного ущерба ни твоему разуму, ни помазанию. Однако я все же не сумел предотвратить нападение… – Ильрит сжимает руку в кулак, только этим