Притча о судьбе - Мелли Т. Толлэм

почувствовал металлический привкус крови на зубах. Мои глаза распахнулись, шок лишил меня дара речи, когда железо коснулось моего рта. Я укусил её. Я заявил права на неё, прямо в том месте, на котором был укус Малахии.

Я хотел оттолкнуться, чтобы извиниться, но было слишком поздно.

Зубы впились мне в горло.

Затем это случилось, момент, которого я боялся слишком долго. Хотя я и хотел этого, были причины избегать этого.

Полностью завершенная супружеская связь.

Глухой стук её сердца переплёлся с моим, каждый удар звучал всё громче, пульсируя всё синхроннее, словно они стремились стать одним.

Тук. Тук. Тук.

Наши сердца слились, каждый удар отзывался эхом в другом, пока наши души не объединились.

И тут — треск. Звук рвущейся цепи. Обрыв связи с Малахией, на место которой тут же встала новая.

Я закрыл глаза и всмотрелся в нашу связь. На моей стороне наша связь сияла с яркой интенсивностью, серебряные нити теперь крепче, чем когда-либо прежде, и не уступают ее толстым золотым нитям. Я вгляделся в переплет, заглядывая за теперь уже обветшалые тени, покрывающие эту сторону, и зарычал.

Теперь я мог видеть это так ясно — фрагменты темно-бордовой с золотом нити, дождем падающие два кусочка — свидетельство того, что сделал Малахия. Была причина, по которой Далия не могла видеть или касаться нашей связи. Она была спрятана.

Малахия тщательно направлял нашу связь, прикрывая ее своей собственной.

Я оторвал кусочек от той нити и поцарапал ногтем металлическую поверхность, что придавало ей совершенно неестественный вид. Создавалось впечатление, что цепь была создана с помощью одной только силы и воли, сфабрикована для того, чтобы походить на то, что Малахия считал связующим звеном.

Цепь.

Я отбросил цепь в сторону, отметив, что она совсем не похожа на нашу. Этого никогда не могло быть, потому что наша связь была соткана судьбами вручную и соединяла наши души. Та была мерзостью.

Это должно было исчезнуть, каждый отколовшийся кусочек, который все еще цеплялся за нашу связь изо всех сил. Я бы не позволил ничему приглушить яркость, которая переплеталась между нами — ту самую, что нас связывала. Я протянул руку и крепко прижал нашу связь к моей груди, прежде чем я отпустил ее. Она затряслась между нами, возвращаясь на место, чтобы нанести последний удар.

Остатки связи Малахии развеялись, когда маленькие осколки эхом разнеслись по похожему на пещеру пространству между нами.

Далия ахнула от шока, а я застонал, почувствовав, как связь между нами дрогнула. Я знал, что будет дальше: момент, которого я слишком долго боялся. При полностью осознанной связи не было бы ни секретов, ни личной жизни — только правда.

Но так и должно было быть.

Мои глаза распахнулись и остановились на Далии, и зрелище, представшее передо мной, было не из приятных. Когда наша связь содрогнулась, она содрогнулась тоже. Когда мои воспоминания открылись, ее воспоминания вернулись с силой приливной волны.

Проклятие было снято.

Я высвободил свои зубы из шеи и обхватил ее плечи, удерживая ее как можно неподвижнее, пока ее голова моталась взад-вперед, а глаза закатывались.

— Далия!

Мои руки вдавились глубоко в её кости, пытаясь унять дрожь ее тела, но этого было недостаточно. Этого никогда не должно было случиться, но Малахия так долго удерживал эти воспоминания в ловушке, что их возвращение было не чем иным, как насилием.

— Нет, нет, нет, — бормотал я, пока она извивалась подо мной, опасаясь худшего.

Что-то пошло не так.

Когда я был примерно в двух шагах от того, чтобы позвать на помощь, ее тело расслабилось. Внезапно в ее черепе раздался треск, ее боль отразилась в моей собственной голове.

Затем, подобно прорыву плотины, которая слишком долго несла на себе слишком большой вес, в ее сознании образовалась небольшая трещина. Воспоминания нахлынули, как грохот громовой волны, каждое из них прокручивалось в моем собственном сознании.

Это было слишком. Боль пронзила мой череп, когда перед моими глазами разыгралась здешняя жизнь. Воспоминания о ней в детстве, затем о детстве с Малахией. С каждым потоком эмоций, с каждым видением, их так много, что это было почти невыносимо.

Подростковые годы пронеслись бешеной волной — он и здесь, потом Редмонд, Эйден, Джордж, Брэндон. Потом был я.

У меня сдавило грудь от этих воспоминаний, как и от того как я ее покинул, отверг, бросил, от всех чувств опустошенности, которые я внушил.

Я никогда не хотел причинить ей боль.

Я бы не повторил этой ошибки снова.

Новые воспоминания нахлынули на меня, воспоминания о ее пребывании в Ином Мире, в каждом из которых фигурировал Малахия. Эти воспоминания были наполнены ненавистью и негодованием, и хуже всего — я стиснул зубы — любовью.

Она любила его. Не так, как она любила меня, но все же она любила его.

Глаза Далии распахнулись, и в радужках заплясали золотистые огоньки.

— Я все помню, — сказала она.

Ее руки поднялись, пальцы прижались к моему виску. Я глубоко вздохнул и приготовился к тому, что должно было произойти.

Легкое, как перышко, прикосновение проникло в мой разум, ища все, что оставалось скрытым. Воспоминания сформировались перед моими глазами, и с последним вздохом я произнес короткую молитву в надежде, что любовь останется, несмотря на все, что она может увидеть.

Я знал, что не был хорошим человеком. Я убивал, калечил и творил зверства во имя власти, во имя долга, и теперь она это увидит. Она увидела бы меня таким, какой я есть, и поняла бы, что я никогда не был достаточно хорош для неё.

Я устроился поудобнее и закрыл глаза, принимая свою судьбу.

В конце концов, между парами не может быть секретов. В супружеских узах никогда ничего не останется неразделенным. Ничего.

Глава 22

Далия

Я вспомнила все, что Малахия заставил меня забыть: мою связь с Райкеном, мою любовь к моим друзьям и всю жизнь без него. Я вспомнила каждый момент нашего совместного пребывания в Ином Мире: интенсивные тренировки, балы, представления теневых кукол, мой провал восстания.

Я должна была бы ненавидеть его за все, что он сделал — и я ненавидела, — но я подготовила для него почву. Внутри него была надломленность, которую невозможно было исцелить, и я не могла не любить его, несмотря на боль между нами. Несмотря на бурный характер наших отношений, я понимала его бедственное положение и сочувствовала его стремлению любить и быть любимым в ответ. У него была моя любовь к нему,