Веди меня через бури горы Химицу - Мицуно Вацу

– Я не юдзё, не ойран, не таю, не для удовольствия! Я благородная госпожа, слышите?!

– Благородные госпожи в исподнем не ходят и пояса спереди не вяжут, – сально ухмыльнулся он. – Но играешь ты прям хорошо! Точно таю – они ж раньше актрисами назывались…

Руки на талии сжались крепче, раздвигая полы халата под поясом, а пересохшие мужские губы потянулись к моим губам. Говорить что-то ещё было бессмысленно, поэтому я перешла к действиям: обхватила щёки пьяницы ладонями, и изо всех сил надавила большими пальцами ему на глаза.

Он зарычал, отпуская руки, и я упала на землю, инстинктивно запахивая халат плотнее. Разлёживаться времени не было – пьяница уже кричал:

– Ах ты! Ну-ка иди сюда!

Я вскочила на ноги, тут же бросаясь бежать, но чёртовы гэта так и норовили свалиться с ног. На ходу скинув их, я снова оказалась в одних тонких таби и бинтах под ними, но в этой ситуации боль была меньшей из моих проблем.

К сожалению, попытка выдавить глаза не сильно подействовала на насильника, и он почти сразу бросился в погоню за мной, пыхтя: – Я тебя нашёл! Всё по правилам ночи Момидзи! Даже заплачу – только дай, что должна!

Судя по голосу, он приближался довольно быстро, несмотря на мой отчаянный бег – решала длина ног и удобство обуви. Как я успела заметить, пока вставала с земли, на ногах пьяницы были дзори – соломенные сандалии на завязках. «Надо было выпросить у кого-то из слуг такие же!..» В целом, мне много что «надо было» сделать, чтобы не оказаться в такой ситуации, но теперь сожалеть было поздно. Я должна была найти выход.

Впереди показался поворот на самую окраинную улицу, за которой начиналась дорожка к ступеням на гору, и там же пролегала граница леса. Нужно было лишь добраться туда и скрыться в темноте. Крупный пьяница в чаще леса явно стал бы медленнее меня. Вторым вариантом были ступени к дому Мацудайра. Можно было попытаться взобраться повыше и начать кричать, чтобы кто-то из слуг или даже Таичи вышел мне на помощь. Но бежать к дому я не решалась по одной простой причине: подъём занял бы слишком много времени, и меня наверняка нагнали бы раньше.

Третий вариант – просить помощи у других мужчин или юдзё по пути – отпал довольно быстро. На мои задыхающиеся крики почти никто не оборачивался, а если мужчины и оборачивались, то только одобрительно ухмылялись нагонявшему меня пьянице: «Молодец! Лови свою ночную добычу – сегодня время для игр!»

К чести женщин, парочка из них пыталась обратиться к моему преследователю, а одна даже задержала его, ухватив за локоть. Но он, ослеплённый охотой за мной, не обращал на них внимания и продолжал бежать. Должно быть, никто из них не хотел оказаться на моём месте, поэтому попытки помочь не повторяли.

– Да отстань ты от меня! – зарыдала я, когда он почти схватил меня за плечо.

– Ну же, красотуля моя-я-я! Хватит бегать, я уста-а-ал!

Злость поднималась в груди холодной волной. Я злилась на Аяку, Изуми, госпожу Мадоку – на всех обитателей дома Мацудайра – за то, что они не рассказали мне про эту злосчастную ночь Момидзи. Злилась на беловолосого незнакомца, который заставил меня сбежать из безопасных стен к полуночи, когда и начиналась самая настоящая охота на женщин. Злилась на мужчин, игнорировавших мои мольбы о помощи, и женщин, участвовавших в празднестве, которое делало возможным подобные домогательства.

«Как много юдзё идут на улицы в ночь Момидзи добровольно? Скольким из них действительно заплатят клиенты, получившие их услуги во тьме? Сколько женщин, даже знающих, на что идут, испытывают такой же страх, как я этой ночью? – всё происходящее казалось варварством, и я не могла оправдать его нравами чужой страны. – Что, если я не смогу убежать? Что, если этот пьяница получит то, чего хочет? Смогу ли я утром обвинить его в насилии и заставить понести наказание?»

Ответ наверняка был «нет». Потому что нашлись бы свидетели, видевшие меня убегающей. Они бы сказали, что это я была неподобающе одета; мой пояс, завязанный спереди, обманул честного мужчину. Они бы сказали, что это моя вина.

Но это было не так. Не я гналась за женщиной, не я пыталась схватить её и изнасиловать, не вслушиваясь в возражения. Виноват был только пьяница.

Такая ужасная, болезненная и угнетающая несправедливость, которая ещё не случилась, но в моей голове была слишком реальной, заставляла меня злиться ещё сильнее.

Руки начало покалывать от холода, расползающегося по венам.

– Ну же, дай мне почувствовать тебя, тёпленькую… – прозвучал голос пьяницы прямо у меня за спиной. – Мне много времени не надо, пару раз и всё!

Я резко шагнула в сторону и замерла, смотря, как не успевший поменять траекторию бега преследователь неловко покачнулся и упал на колени.

Бежать мне больше не хотелось. А вот дать свободу злости – очень.

– Ты хотел тёпленькую? – тихо спросила я, приближаясь к нему. – Мне больше нравится холод.

Казалось, эти слова мне не принадлежали. Да, я была в ярости, но это чувство не имело ничего общего с классическим для английских романов описанием: «ярость разгоралась». Оно больше напоминало снежную бурю – как та, что провожала меня из Флекни.

Я не могла контролировать себя. Не желала. Мне хотелось одного: наказать того, кто заставил меня почувствовать страх.

– Э-а-э-э… Что у тебя с глазами?.. – пьяница, проморгавшись, с ужасом смотрел на приближающуюся меня и даже дёргался, будто пытаясь отползти.

– Что ты хотел со мной сделать? – спросила я, чувствуя, как приятно леденеют кончики пальцев.

– Н-ничего! – прохрипел он. – Простите, госпожа! Простите грех мой!

– Что. Ты. Хотел. Со мной. Сделать?

– Удовольствие! Доставить удовольствие! – уже более трезво собирая буквы в слова, закричал он. – Помогите!

– Ты гнался за мной там, где были другие люди. Мне никто не помог. А здесь никого нет, и тебе тоже никто не поможет… – Я присела на корточки рядом с громилой.

Мне очень хотелось снова сжать его лицо ладонями. Было такое ощущение, что холод, который покалывал их, должен был принести ему нестерпимую боль.

– Ты говоришь, что хотел доставить мне удовольствие. Я походила на человека, который наслаждается догонялками в ночи?

– Просто ваша одежда… Пояс…

– Они гнались за мной? – ласково уточнила я, протягивая руки к лицу мужчины.

Он отпрянул, и его заплывшие глаза расширились