Веди меня через бури горы Химицу - Мицуно Вацу

Таичи замолчал, словно подбирая слова, и ему на помощь пришла мать.

– Не нужно придумывать, как выгородить меня, сын, – сказала она с ласковой печалью. – Твой отъезд, Минори, не случился из-за меня. Из-за той же суеверной жадности, которая едва не привела к твоей смерти. Я думала, что ещё немного нужно подержать тебя здесь… Чтобы духи, наконец, одарили мой дом своей милостью за помощь тебе.

Тут я не выдержала и всё-таки выпрямилась из поклона, недоверчиво глядя на Изуми.

– Что именно вы сделали, госпожа?

– Я не познакомила тебя с караванщиком, для которого оставил письмо и оплату Таичи. Не позволила выйти в деревню в день, когда этот маленький торговый караван отправлялся на юго-запад. И лишила тебя возможности вернуться домой ещё на целую зиму.

– Что? – пробормотала я, чувствуя, как обида и гнев пробивают броню холодной отстранённости, надетую мной для этого разговора.

– Со дня на день погода начнёт движение к зиме. Ночью, как ты помнишь, уже пошёл снег, и Гокаяма готовится потерять связь с миром до весны, как каждый год. Сегодня на рассвете отбыли последние караваны, и все приезжие, кроме того бедняги, которого нашли раненым, покинули наши края. С этого дня путешествия становятся опасными, и новая возможность переправить тебя в порт появится только весной, – пояснила Изуми, виновато опуская глаза. – Прости меня, Минори. Прости, если сможешь.

«Не смогу… – думала я, переваривая сказанное. – И не хочу!»

– Госпожа, я не слепая, – удалось выдавить мне. – Я видела, как менялось ваше отношение ко мне с прошедшего лета. Чувствовала, что моё присутствие вас беспокоит и тяготит. Всё, чего я хочу – это отблагодарить вас за помощь мне! Но я могла сделать это, только освободив вас от бремени заботы о гайдзинке. Так почему вы лишили меня этого шанса? Почему не сделали лучше себе и мне?

– Я верю в то, что в мире есть нечто, скрытое от наших глаз, – сказала Изуми, отводя взгляд. – И эта вера ослепила меня. Как и жадность.

– Ладно, – я заставила себя медленно выдохнуть, чтобы не наговорить лишнего. – Могу ли я уйти прямо сейчас? Вы подскажете мне дорогу, по которой уходили караваны после Момидзи, и я постараюсь нагнать их, чтобы присоединиться к ним. Давайте сделаем так.

– Госпожа Мотидзуки, ни один из караванов Момидзи не идёт в Дэдзиму. Более того, для вашей безопасности и возможности попасть на корабль нужен кто-то, способный вести переговоры с голландцами – из всех гайкокудзинов только они допускаются в порт и могут выходить из него в направлении других стран, – пояснил Таичи. – Такой человек приходит в Гокаяму два раза в год: весной, на праздник Ханами, и в конце лета. Только с ним можно договориться и только ему довериться.

– Я сама договорюсь с кем надо! Обману, если придётся! Просто подскажите, куда идти! – взмолилась я, больше не в силах слушать отговорки и рассуждать логически.

– Вас отдадут властям, едва только узнают, что вы желаете попасть в порт, – мрачно сказал Таичи, пытаясь поймать мой взгляд. – Поверьте, законы изоляции – не прихоть и не шутка. Чтобы быть казнённым, хватит одного подозрения в попытке покинуть Место-Где-Восходит-Солнце. А после случая с тем кораблём двадцать лет назад, всё стало ещё строже. Только доверенный человек и точный выбор времени путешествия смогут сохранить вам жизнь.

– И вы готовы ещё целую зиму, и так непростую для вашей семьи и всех местных жителей, держать меня под своей опекой? Кормить лишний рот, мириться с моим характером? Вы думаете, что я готова жить в доме, у ворот которого едва не умерла?

– Нет, – быстро ответила Изуми.

Таичи бросил на неё удивлённый взгляд, давая мне понять, что, что бы она ни хотела сказать, с ним это не обсуждалось. Не обращая внимания на сына, хозяйка дома продолжила:

– Во-первых, я хочу, чтобы ты знала: несмотря на все удары судьбы, которые пережила наша семья, мы – всё ещё очень обеспеченный дом, более чем способный прокормить зимой всех, кто здесь находится. Во многом благодаря тому, что даймё вновь оказал доверие моему сыну. Нас не стеснит твоё присутствие, мы не обеднеем от него, и простая человечность, которой, я надеюсь, все мы обладаем, не позволит нам отдать на произвол судьбы юную девушку, прожившую со мной под одной крышей целый год.

– Это очень благородно, – резко ответила я. – Однако теперь вы точно должны были понять, что я ничего не могу дать взамен. И вашим духам плевать на меня и вашу доброту ко мне. Это делает меня иждивенкой… – Минори, дослушай меня, – прервала Изуми. – Мне было тяжело ужиться с чужим человеком. А тебе, наверняка, тяжело вдвойне. Но решения были приняты: наша семья взяла ответственность за твою судьбу, а ты – доверилась нам. Я предала твоё доверие, но и ты знаешь свои проступки. И теперь я хочу, чтобы у тебя был выбор.

– Какой?! Вы ведь не хотите пускать меня вслед караванам!

– Не хотим. Лишь потому, что знаем, чем это чревато для тебя и для нас. Но у тебя есть выбор, как и где дождаться следующей возможности отправиться домой.

Изуми достала из широкого рукава туго свёрнутую бумагу и протянула мне.

– Прочти, – велела она. – Если что-то не поймёшь, я помогу.

Последнее предложение было излишним. Я достойно научилась читать язык своей матери и, развернув свиток, сразу вникла в написанное. Это было письмо. А если быть точнее, рекомендательное письмо. Звучало оно так:

Господину Наито Мэнэбо от вдовствующей госпожи Мацудайра Изуми с надеждой на вашу доброту.

Господин Мэнэбо, я знаю вас как человека, всей душой, телом и сердцем служащего своему дому, который также является единственным достойным тясицу в Гокаяме, а возможно, и во всей провинции Эттю. Мне известно, что не так давно вы искали помощников, достойных сохранить святость церемоний, очищающих тех, кто приходит к вам на аромат чая. У меня на примете есть кандидат, способный удовлетворить ваши в высшей степени справедливые требования.

Дочь моей единокровной сестры из рода Мотидзуки, госпожа Мотидзуки Минори, желает отречься от благ семьи и посвятить себя благородному служению ближним. Её родня поддерживает это решение, а я как опекун вызвалась найти место, где она сможет начать познавать этот путь.

Смиренно прошу вас принять её в своём доме как наёмную помощницу, дать футон и оплату, соразмерную труду, который вы сочтёте нужным для выполнения в тясицу.

Выступая как поручитель госпожи Мотидзуки Минори, я беру на себя ответственность за её в высшей