Сны - Ольга Богатикова

— Ешь, — сказал мне физик.

Я взяла ложку и начала есть.

Потом меня напоили чаем с самодельными сухариками, усадили на широкий мягкий диван, укрыли колючим шерстяным пледом. От этой мягкой заботы я снова разревелась, а затем начала жаловаться. На все и на всех. На Свена, который женился на другой женщине, и на себя, не сумевшую удержать любимого человека. На родителей, не посчитавших нужным заменить старое газовое оборудование, и опять на себя, не заставившую их это сделать. На друзей, бросивших меня наедине с моим горем, и снова на себя, не способную вернуться к нормальной жизни.

Эвер слушал, не перебивая. Потом дал выпить какую-то таблетку и, сославшись на поздний час, отправил спать в небольшую комнату с узкой удобной кроватью. Я не услышала от этого невозмутимого человека ни одного слова поддержки, ни одного вздоха или недовольного возгласа. При этом было ясно — он мне сочувствует. Искренне и всей душой.

Утром я проснулась рано и в хорошем расположении духа. Голова не болела, глаза не ощущали присутствие эфемерного песка, зато жутко хотелось есть. Дабы хоть как-то отблагодарить бывшего учителя за доброту и гостеприимство, я, наскоро умывшись, потопала в кухню и испекла к завтраку оладьев — единственное изделие из теста, которое у меня получалось съедобным.

Эвер, когда проснулся, съел мою стряпню без возражений.

— Мне нужно идти на работу, — сказал он после трапезы. — Могу я попросить тебя кое о чем?

— Да, конечно.

— Не ходи сегодня в парк. В моей квартире хорошая звукоизоляция, поэтому, если захочешь, можешь музицировать прямо здесь. У меня много книг и отличная кинотека. Я буду рад, если вечером ты все еще будешь тут.

Я в ответ кивнула. Потом дождалась, когда его синий автомобиль отъедет от подъезда, и поспешно ушла домой — уж очень захотелось привести себя в порядок.

С удовольствием приняла душ, перестирала грязную одежду, вымыла окна. Потом сходила в ближайший салон и привела в порядок волосы и ногти.

Вечером, устраиваясь на балконе с чашкой чая, думала о том, как забавно меня кидает из радости в горе и из отчаяния к желанию жить. И почти не удивилась, когда к моему дому подъехала знакомая синяя машина.

Трель звонка огласила квартиру уже через пару минут, словно Эвер отлично знал, куда ему нужно идти.

— Ну что, собрала? — спросил он, стоило открыть входную дверь.

— Что собрала?

— Вещи.

Я растеряно хлопнула ресницами.

— Какие вещи?

— Свои, Тея. У меня дома нет ни фена, ни косметики, ни ночных сорочек. В этом, конечно, нет ничего страшного, но тебе они могут понадобиться.

Я удивленно моргнула.

— Вы предлагаете мне переехать к вам?

— Да, — Марк был спокоен, как удав. — Мне кажется, тебе нужно на некоторое время сменить обстановку. Как считаешь?

На самом деле, мне следовало ему возразить. А еще возмутиться и сказать, что его предложение как минимум неприлично. Что мы с ним не родственники и не близкие друзья, а потому для меня, домашней воспитанной девушки, совершенно неприемлемо переезжать из родного дома к малознакомому мужчине, который, к тому же, годится мне в отцы. С его же стороны приводить в свой дом чужого человека глупо и легкомысленно. Мало ли каким он окажется, этот человек?

Однако я почему-то молча кивнула и пошла собирать сумку.

Собственно, так мы и стали жить вместе. Просто жить — без секса, обязательств и трудных разговоров. По очереди готовили еду, вместе убирали в квартиру, по выходным ходили в кино и на выставки.

Через два дня после моего переезда, я начала называть его на ты. А спустя неделю Марк заявил, что нашел мне работу — место переводчика в одном из отделов НИИ, в котором трудился сам. Там меня приняли очень душевно, через несколько месяцев отметив, что талант господина Эвера, судя по всему, дело семейное, ибо его родственница такая же умница, как и он сам.

За родственников нас принимали многие. Честное слово, в какой-то момент я и сама начинала думать — не приходится ли мне Марк каким-нибудь десятиюродным дядей, о существовании которого я никогда не слышала? Однако тут же сама себе отвечала: нет, этого просто не может быть.

Наши отношения были странными. Он не требовал от меня ничего, за исключением вымытой посуды и закрытого тюбика зубной пасты. Я просто жила в его квартире, готовила еду, помогала выбирать новые рубашки и обои в гостиную, смеялась над его шутками (к слову сказать, весьма остроумными), обсуждала проходившие дни и время от времени поливала батарею кактусов в его домашнем кабинете.

Получив первое жалование, я предложила Эверу разделить со мной оплату счетов за коммунальные услуги, однако Марк наотрез отказался, едко заметив, что его доход позволяет решать финансовые вопросы, не привлекая к этому молодых женщин. Он также не давал мне тратить свои деньги на билеты в музеи и развлекательные центры, а также платить за себя в кафе. Единственной, к чему у Эвера не было претензий, оказалась покупка продуктов для домашних обедов.

Я с любопытством ждала, когда же Марк попросит меня расплатиться за гостеприимство постелью, однако выставлять счет мужчина почему-то не торопился. Это здорово меня удивляло, потому как а) господин физик был одинок б) явно мне симпатизировал.

Последнее подтверждали случайные прикосновения и осторожные взгляды, которые я периодически ловила на себе. А еще ему совершенно точно нравилось обо мне заботиться. Будить по утрам на работу, варить для меня кофе, который сам на дух не переносил, чистить до блеска мои ботинки («Не спорь, ты совершенно не умеешь этого делать. После тебя на обуви остаются разводы».), слушать трескотню о новых приятельницах и так далее.

При этом Марк не стремился ограничить мою свободу. Я была вольна делать все, что угодно, в том числе вернуться в квартиру своих родителей без предупреждения и объяснения причин. Но покидать его дом я не спешила. Более того, даже не думала об этом, хотя сначала планировала провести с Эвером не больше пары недель. Однако с ним было так тепло, легко и спокойно, что привыкла, расслабилась и осталась.

А вместе со мной остались вопросы, роившиеся в голове с того самого момента, как Марк положил в багажник своего авто сумку с моими пожитками. И главный из них — зачем он все это делает? Неужели только для того, чтобы вытянуть меня из трясины депрессии? Почему-то я в этом сомневаюсь…

* * *

Дверь квартиры открылась