Особенности преддипломной практики - Анна Азарцева

хамить Таэлю не решилась. Лучший друг принца словно молча предупреждал меня держать язык за зубами. Я снова тяжко вздохнула. Мда, придется теперь за языком усиленно следить. Кто знает, как мне это потом аукнется. Не ровен час, кто-то из будущей императорской свиты решит, что я слишком невежлива с его высочеством. Вон их сколько на мою голову-то свалилось.

— Нет, разумеется, — буркнула я, усиленно делая вид, что наблюдаю за Сэлгрином, — В мою голову…, — и очень выразительно выгнула бровь, — настолько дурные мысли еще не попадали.

— Но ведь с чего-то вдруг этот твой…

— Не мой!

— … Ирвин…

— Инвар!

— … решил, что в невесты ты ему очень даже подходишь?

— Телепатией не владею! — огрызнулась я.

А сдерживаться-то оказалось той еще задачкой. Особенно, когда некоторые так и нарываются на пару ласковых.

— Но из вас получится такая чудесная пара! — он расплылся в ехидной улыбочке и театрально развел руки стороны, с пафосом провозглашая: — Ты и он — одна судьба. Как Филлина и Лэрс, Риммаль и Фаэрин, Ух’рин и Ах’ранах...

Что?! Я яростно уставилась на Таэля, пытаясь подобрать вежливые приличные слова для ответа.

Сравнение с героями недавно нашумевшего луматийского эпоса меня окончательно добило. Трагическая история Ух’рин и Ах’ранах, в которой дева погибла по своей дурости, а парень всю оставшуюся жизнь по ней тосковал, уже лет пять была чрезвычайно популярна в нескольких мирах. Книги, фильмы, сериалы, сетевые постановки… А уж сколько всяких рекламных материалов выпускалось — каждая вторая кружка, футболка, ручка, блокнот были украшены этой влюбленной парочкой. Я даже пару раз видела их изображения и фигурки на сивалийских украшениях для рогов. Впрочем, сивалийцы что только на свои рога не вешали.

— Чудесная пара? — мои нервы были на пределе, — Я уж не говорю про социальные и культурные различия, но… Ты серьезно? Посмотри на нас — он же больше меня в два раза во всех направлениях!

— Противоположности сходятся! — парировал он и только я хотела окончательно разозлиться, как Мэльст встрял между нами:

— Хватит! Вы как малые дети ссоритесь.

— Да потому что она...

— Да потому что он…

— Я сказал — достаточно! — от его спокойного, но такого повелевающего голоса все ругательства застряли в горле огромным комом. Мэльст предупреждающе глянул на меня и едва заметно качнул головой. Я хмыкнула, сложила руки на груди и отвернулась, делая вид, что усиленно наблюдаю за тем, как Сэлгрин ползает по полосе Хальта.

— Таэль, — он обратился таким же тоном к другу, — Ты переходишь границы.

— Ах, ты за нее? — наигранно воскликнул наследник и заломил руки, как актеришка паршивого театра, — Предатель! Как ты можешь?! Мы же с детства неразлучны! Мы же всегда были как Лелик и Бобик, как Крелжи и Вахмар, как ... , — и притворно просел в коленях, имитируя обморок, — А теперь ты предал меня из-за красивой мордашки и роскошных волос! Ты за нее! А должен быть за меня!

Я смотрела на этот спектакль одного артиста с нарастающим удивлением. Комплименты в свою сторону предпочла не заметить.

— Слушай, высочество, а ты на самом деле императорский наследник? Что-то по твоему поведению не особо похоже. Может, тебя просто из клоунов выгнали?

— Местра! — мигом обернулся ко мне Мэльст и предупреждающе поднял руку.

— И ты туда же?! — Таэль повторил свой номер с падением в обморок уже передо мной, — Как ты можешь? Ты, моя первая подданная?!

Мои брови резко поползли вверх. Это еще что за новости?!

— Что? Какая я тебе поданная?

Он тут же выпрямился, сложил руки на груди и высокомерно задрал подбородок.

— Ты стояла передо мной на коленях и сама заикнулась о подданстве! — а тон — то тон как изменился. Заиграл всеми красками чванства и самодовольства.

— Когда это?

— Сегодня днем, когда эти двое “разговаривали”, — он кивнул на Сэлгрина и Мэльста.

— То есть, громили мой дом?!

— Местра, я не хотел... — Мэльст виновато склонил голову, но я предпочла не заметить, увлеченная новостью:

— Я не высказывала желания сменить подданство, твое высочество! Меня вполне устраивает Арлита. А на коленях я стояла просто потому, что едва не упала.

Таэль развел руками, словно говоря — ничего не попишешь.

— Ты первая заикнулась о подданстве, моя юная селянка.

— Я… — и недоуменно осеклась, заметив с каким серьезным видом Мэльст кивнул:

— У нас есть древняя традиция, местра. Ее, правда, давно не применяют, но да — на коленях, в присутствии двух свидетелей...

И тут я не выдержала. Обиделась, психанула.

— Да хватит уже? Какая, на…, традиция? Какое, на…, подданство? А где мои официальные бумаги, новый паспорт? — от моего ора взлетела ввысь стая ворон, облюбовавших ближайшие деревья, — И вообще — идите ка вы со своими древними и императорскими … , — судя по насупившимся ильфарийцам, они прекрасно поняли, куда я их послала, — Да, да, вон туда! Совсем уже озверели?! Один меня замуж выдает, второй подданство мне меняет! А меня никто спросить не хочет?

— Смирись, селянка, ты женщина. У тебя прав почти ни на что нет! — сочувствующе вздохнул Таэль и потянулся похлопать меня по плечу.

Я отвернулась и глубоко выдохнула.

Ладно! Хорошо! Договорились!

Самое время вспомнить, что передо мной все-таки ильфарийцы, которые всех иномирян принимают за глубоких идиотов. Глупо было считать, что двое из троих свалившихся по мою душу могут адекватно реагировать на человека из другого мира. И, считая разговор законченным, очень тихо ответила:

— Я — арлиткой рождена, арлиткой живу и помру тоже арлиткой.

Наследник так же тихо и почему-то очень серьезным тоном парировал:

— Я бы на твоем месте так не зарекался, юная селянка.

Вместо слов, из которых цензурных почти не осталось, я показала будущему императору средний палец. Все понимаю, пошутить над глупой иномирянкой, наверное, весело, но….

Но сегодня в лекарства Таэля будет совсем мало сахара. Настолько, что он его не почувствует совсем. И не только сегодня, а все оставшееся время, пока он будет у меня лечиться. Если уж и мстить, то коварно и с изюминкой.

Мысль о том, как скривится лицо высочайшего наследника, когда он поймет, что ему придется пить эту дрянь всю неделю, меня чуть-чуть успокоила. Не желая снова переругиваться, я