Судьба в наследство. 2. Судьба в наследство - Елена Александровна Ковалевская

за ней, трясясь от страха, следовала служанка с тазом и свертком ткани под мышкой. Мотнув головой в сторону стола, я указала, мол, туда и вновь повернулась к сестре. Служанка, едва не шарахнувшись в сторону, когда я сделала резкое движение, водрузила большой медный таз на стол, практически швырнула в него ткань для перевязки, и собралась уже было дать деру, как я окликнула ее.

- Стоять! - та остановилась. - Жди. Обратно понесешь.

Глянув со страхом на хозяев, она замерла у самой двери. А сама хозяйка, подойдя к столу, вынула из таза ткань и налила исходящую паром воду.

- Моя помощь нужна, - робко предложила она, разглядывая окровавленную рубашку сестры.

- Нитки и иголки для шитья есть? - спросила я.

- Не такие, как вам надо, - покачала головой женщина. - Я лекарских принадлежностей не держу.

- Ой, - тут же подхватилась Агнесс. - Сейчас я принесу...

- Куда?! - рявкнула я. - Сбрендила?!

- Моя сумка тут за дверью, - робко пояснила девочка.

- Стой тут, - отрезала я и, махнув служанке, бросила: - А ты сходи. Ну?!

Та бросилась вон и уже через пару мгновений приволокла сумку на вытянутых руках. Отобрав ее, я порылась и извлекла на свет, заветный футлярчик с нитками и иглами.

- Ну что, теперь моя очередь? - криво ухмыльнулась я, доставая следом фляжку с уксусом.

- Давай, если там надо что-то шить, - фыркнула в ответ Юза.

И я занялась. Помыв руки в тазу, оторвала два куска ткани. Один из них намочила остатками воды из кувшина, на другой плеснула уксуса и вытряхнула на него из футляра кривые иглы и комок вощеных нитей. Приготовившись, я уже собралась задрать сестре рубашку, как она недовольно бросила:

- Пусть он отвернется. Нечего глаза обламывать.

Хозяин, пожав плечами, повернулся к стене, я же отодрала уже присохшую ткань от повязки. Потом сняла саму повязку, которая тоже присохла к ране. Юозапа шипела, но терпела. Края раны набрякли и вновь потекла кровь. Стерев ее, я стала разглядывать, определяя стоит или не стоит шить. Выходило, что стоит. Сестре рассекли бок и живот, наискось переполосовав мышцы. Рана оказалась не страшная, но до жути неприятная - стоило чуть повернуться и края тут же расходились.

Дополнительно плеснув на руки уксуса, я вдела нитку в иголку и уже собралась шить, как Агнесс не выдержав, бросилась к Гертруде и, зажмурившись уткнулась в нее. Та обхватив ее одной рукой, вторую продолжала удерживать на рукояти.

Юозапа все стерпела, разве что изредка постанывала.

Хозяйка, прижав к себе детей, во все глаза смотрела, что я делаю. Лицо ее побелело, губа была закушена, но она не отрывала взгляда от иглы.

- Все, закончила, - выдохнула я, обрезая острым ножом вощеную нитку. - Сейчас перевяжу. Ты как?

- Жить буду, - слабо выдавила Юза. - В дорогу?

Я тяжело вздохнула, как бы говоря, что выхода нет. Тут Агнесс, вырвавшись из объятий от старшей сестры, кинулась к мужчине и упала перед ним на колени.

Тот невольно отшатнулся. Тогда девочка ухватила его за подол жупона и сбивчиво затараторила.

- Умоляю вас, помогите! Ради всего святого! Они ни в чем не виноваты, это все из-за меня. Это из-за меня они рискуют всем на свете. Пожалуйста! Это за мной охотятся, это меня защищали! Это все из-за моего отца. Пожалуйста! Я тоже ни в чем невиновата. Они спасали мне жизнь, рискуя своей. Умоляю вас! Заклинаю всем, что дорого на свете! Позвольте остаться нам хотя бы до завтра?! На дворе метель, сестра сильно ранена. Я заплачу, сколько скажете. Сколько вы хотите. Только не заставляйте нас уезжать в ночь. Помогите, пожалуйста! Позвольте!.. - девочка сорвалась на плачь; рыдания вперемешку со словами с трудом выталкивались из горла. Напряжение последних дней выходило слезами. - Прошу... Что хотите... Молю...

Хозяин, оторопев, замер; его супруга тоже. Агнесс же отпустив одежды, закрыла лицо руками и, уже не сдерживаясь, рыдала в голос. Гертруда, справившись с удивлением, крякнула с досады и, ухватив ее за плечи, подняла на ноги.

- Все уж, - стала приговаривать она, гладя девочку по голове. - Уймись. Мы выкрутимся.

Я тем временем перевязала Юозапу, опустила рубашку, помогла вновь влезть ей одежды, убрала обратно в футляр иглы и нитки. Покопавшись в сумке, я нащупала кошель и, не показывая его присутствующим зачерпнула немного денег.

- Вот, - и выложила на стол семь ярко желтых практически новеньких кругляшей. - Это вам за излишнее волнение. Единственное прошу, не посылайте никого в магистрат, как только мы уедем.

- Я.... - начала было женщина, но смолкла, вопросительно взглянув на мужа. Тот в растерянности переводил взгляд с меня на деньги, а потом на плачущую Агнесс.

- Извините меня, пожалуйста. Я не желала причинить вред вашему сыну, да и не причинила бы. Мы оказались в безвыходном положении, - попыталась оправдаться я. - К тому же мне просто некогда было торговаться. Вы бы сразу не поняли, а объяснять выходило слишком долго. Сейчас мы соберемся и поедем, только дайте нам овса для лошадей. Надеюсь, семи золотых будет достаточно, чтобы покрыть его стоимость. Больше у нас нет.

Тут я соврала. Наши финансы позволяли дать им еще двадцать раз по столько, однако не стоило разжигать в людях желание наживы. Я видела, что слезы девочки, ранение сестры и наш усталый вид вызвал жалость. Оставалось надеяться, что все это хоть немного удержит хозяев, и они не доложат семионцам о нас тотчас, как мы выедем за ворота. Нам просто необходимо было время, чтоб оторваться от погони.

- Вы можете остаться до утра, - неожиданно предложил мужчина. Теперь наступила наша очередь удивляться. - До утра я смогу гарантировать вам спокойствие, а поутру я своих людей уже не удержу. Вдруг кто-нибудь из работников донесет - за каждого я не поручусь; я же не стану, и мои домочадцы тоже.

Я заколебалась. Остаться до утра значило подвергнуть себя излишней опасности. Если это только уловка с его стороны? Или работники уже побежали с докладом, а он тут просто тянет время? А может от чистого сердца предложил? Чем Искуситель не шутит, пока Бог спит. Но,