Южная пустошь 7 - Алёна Цветкова

руки и научить особой молитве, которая сделал бы ее неотразимой и способной привлечь любого мужчину. Илька, которая владела только боевой магией и лекарской, в части лечения боевых ран и повреждений, тут же отступила от своих претензий.

Новенькому пригрозила, что либо он наравне со всеми скребет стены, либо валит обратно. А уж она, Олира, найдет способ сообщить Великому отцу, о том, что среди его ближников завелся предатель. И ему тоже пришлось заткнуться и безропотно скоблить стены.

Магам-подросткам посулила право самим выбрать покои в Цитадели, когда все закончится, и столько золота из казны султана, сколько они могут унести. Глаза мальчишек, не понимающие, что их только что совершенно конкретно надули, ведь унести на себе получится совсем не так много золота, как им, наверное, кажется, вспыхнули от блеска будущих сокровищ, и они, споря, кто сможет вынести больше богатств, снова принялись за работу.

Бунт был подавлен. Эта партия осталась за Ягурдой. И хотя я собиралась продолжить тихий саботаж и провокации, чтобы оттянуть время, но решила поставить и на другое. А именно на открывшиеся мне чувства Ягурды к моему брату, наследнику султана.

Под утро, после возвращения из подвала, я, вопреки обыкновению, не легла спать, а тихонько прокралась по еще пустым коридорам крепости в покои Мехмеда. После выселения из Центральной башни, он жил рядом, в той половине, которая предназначалась для сыновей хозяина.

Стража дремала, перед рассветом всегда самый крепкий сон. И мне удалось проскользнуть в покои незамеченной. Хотя я готова была к тому, что меня остановят и накинула покрывала, которые лежали в сундуках Анни и Катрилы. Путешествуя по Аддии, они прятались под ними и собрали целую коллекцию разных покрывал.

Комнату брата я опознала по отблеску свечи, видневшейся в полуоткрытой двери. Если бы не это, мне пришлось бы заглядывать во все комнаты подряд. А здесь их было немало.

— Мезмед, — прошептала я и тихо поскребла по деревянному косяку, — Мехмед!

— Елина? — удивленно отозвался он. Я услышала легкие шаги и через мгновение дверь распахнулась, впуская меня в гостиную. — Входи. Рад тебя видеть. Но, что случилось? Почему ты так рано?

Я вошла в просторную гостиную. Здесь, как и во всех аддийских покоях, всюду были ковры с толстым ворсом, которые устилали не только пол, но и стены. Ставни на высоких стрельчатых окнах были распахнуты, и предрассветный, прохладный ветер раздувал тонкие занавеси из хлопкового шелка. Кругом лежали горы разноцветных подушек… одна из куч была немного примята, а рядом стоял низенький столик с письменными принадлежностями и большой круглый поднос с напитками и закусками. Кажется, Мехмед работал всю ночь.

— А то ты не знаешь, — хмыкнула я, пододвигая ближайшую гору подушек и опускаясь на ковер, поближе к столику, — чем занимаются все подопечные Олиры по ночам. Никогда не поверю, что ты не в курсе подвальных работ.

— Ты права, — он улыбнулся и элегантным движение примостился на свои подушки, — я в курсе. Но ты-то тут при чем?

— При том, — фыркнула я и стянула с себя покрывала. Без них дышалось намного свободнее. — что у Олиры довольно странное отношение ко мне. С одной стороны я пленница и она постоянно шантажирует меня моими детьми. А с другой, она повсюду таскает меня за собой, как будто бы я ее верная собачонка. И не могу сказать, что я хотела бы открыть ей глаза на ее заблуждение. Я многое узнаю из первых рук… А ты почему не спишь? — вернула я вопрос.

— Да, так, — хотел отмахнуться от расспросов Мехмед, но не смог. И пожаловался, — отец совсем сошел с ума. Такое творит… Мне приходится управлять султанатом втихую. А иначе, боюсь, от моего наследства останутся только верблюжьи кучки.

— Это магия, — кивнула я. — Подозреваю, что те, на кого постоянно действуют магией, теряют разум. Император тоже теряет берега и ведет себя неадекватно. Он собирается обвинить Гордея в том, что тот хочет убить его и захватить трон…

— Не буду спрашивать, откуда у тебя такие сведения, — ухмыльнулся Мехмед. — Но это довольно странно… Зная, как император относится к единственному наследнику.

— Ну, формально Гордей теперь не единственный. Моя дочь родила ему сына. Ребенку уже год. Но император пока не в курсе, что мать с дитем покинули империю, а не прячутся в дворцовых покоях от посторонних, как того требуют традиции Абрегории…

Мехмед присвистнул. Я рисковала, делясь с ним практически государственными секретами чужой страны и, невольно подставляя дочь. Если император узнает, что маленького Артора и его матери давно нет в империи…

— Надеюсь, ты не про одного из те детей, которых я приютил по просьбе старого знакомого, ночного короля Грилории — Гирема? — прищурился Мехмед…

— А что если это так? — ответила я вопросом на вопрос.

Мехмед выругался. И я его понимала. Фактически Гирем обманов втянул его в противостояние с Абрегорианской империей. Если император узнает, кто дал приют беглецам, то ему несдобровать. Никто не станет разбираться, знал он о том, кому помогает, или нет.

— Не стоит переживать, — улыбнулась я. — Моя дочь и ее сын давно покинули твою крепость. И сейчас находятся далеко отсюда… Но не спрашивай где. Все равно не скажу.

Мехмед кивнул. Он не скрывал, что мои слова вызвали у него облегчение. А я перевела разговор на другое:

— Что ты собираешься делать? — кивнула я на столик с письменными принадлежностями, намекая, на тему вопроса.

Мехмед хмыкнул… На мгновение задумался и ответил:

— Что же, Елина, откровенность за откровенность… Я собираюсь сместить отца… И захватить власть в султанате.

— Твою ж мать! — ахнула я. — Но если ты убьешь Эбрахила, то тебя не примут. Ни народ! Ни знать! Это может прокатить в Абрегории, на крайний случай в Грилории, но у вас-то совсем другие традиции!

— Именно поэтому я и не собираюсь его убивать, — улыбнулся Мехмед. — Я хочу воспользоваться правом родительской немощи…

Я очень хорошо знала традиции и законы соседей, но ни о каком праве родительской немощи не слышала. Совершенно точно не слышала.

— Что это еще такое? — наморщила я лоб…

Мой брат довольно хмыкнул:

— Это давний и почти забытый закон о том, что если султан становится немощным, то он не может управлять страной и передает управление страной наследнику. Последний раз власть